Отражения (СИ)

Гермиона окунула лицо в плавно закручивающийся омут и на какое-то время оказалась дезориентирована в полупрозрачном потоке. А затем она очутилась в какой-то комнате. Судя по всему, это была спальня Люциуса: его тёмный пиджак, небрежно брошенный на спинку кресла, на столе трубка и нераспечатанная пачка табака. Сам он в длинном белом халате, стоит у высокого платяного шкафа с приоткрытой дверцей и меряет неприязненным взглядом… её. Гермиона обошла сзади своё отражение и застыла. Это была она и не она. Такой себя ведьма ещё не видела: в полупрозрачном зелёном пеньюаре, с распущенными по спине волосами, алой помадой на губах, изогнутых в усмешке. Но больше другого поразили глаза: наглые, желтоватые, даже какие-то звериные.

— Что тебе понадобилось в моей спальне, дрянная ты девчонка? Да ещё в такой час?

— По-моему, всё очевидно… Люциус…

Отражение кокетливо сбросило пеньюар, оставшись только в чёрном корсете и чулках на тонком поясе. Оно подошло к несколько удивлённому Малфою и дёрнуло за широкий пояс. Халат распахнулся, открывая обнажённое мужское тело.

Люциус небрежно оттолкнул от себя невестку, и она упала, распластавшись на ковре.

— Я знал, что ты мерзкая и развратная, но чтобы настолько… Драко, должно быть, даже ещё не спит. Пошла вон, дрянь!

Но отражение только рассмеялось — низко, упиваясь своей уверенностью. Кого-то этот смех напомнил Гермионе, но, увлечённая зрелищем, она не могла вспомнить, кого именно.

— Люциус… Твой сынок проспит до утра. У нас будет время, поверь.

Отражение раздвинуло ноги и облизнулось.

— Драко — всего лишь пешка. Он нужен был, чтобы я могла беспрепятственно проникать сюда.

Оно встало на колени и, оттопырив голую задницу, поползло к Малфою. Зрелище было то ещё, и Гермиона фактически заставляла себя смотреть на себя со стороны. Она только теперь заметила, что взгляд Люциуса немного расфокусирован. Это означало одно — он пьян. И, вероятно поэтому, его невестке удалось подобраться к нему так близко.

— Ты… развратная тварь…

— Да, мой господин… да… я — твоя тварь…

Гермиона заворожённо смотрела, как её (или всё-таки не её?) пальцы скользят по телу Малфоя, оглаживают и ласкают. Сжимают его затвердевшую плоть и ягодицы под халатом. А розовый язык уже жадно вылизывает его поднявшийся член, пачкая помадой. Отражение смачно посасывает головку, а потом спускается к яичкам, обхватывая их губами. Оно постанывает от удовольствия, возвращается к члену и старается заглотить побольше. И Люциус тяжело дышит, сжимая в кулаке каштановые волосы отражения на затылке. По морщинке, что залегла между бровей, видно, что его раздирают противоречия, но он просто закрыл глаза, подаваясь вперёд.

Гермиона не могла оторвать от них глаз. Ритмичные движения отражения. Мужские пальцы в её волосах. Капля слюны у неё на подбородке. Язык ведёт по внутренней стороне бедра Люциуса. Его запрокинутая голова…

«О боже!»

Чмокающие звуки и сдавленные стоны проникали под кожу. И Гермиона будто бы сама включилась в эту порочную игру, занимаясь любовью вместе с ними — третьей лишней. Она смутно осознавала, что её дыхание участилось и с шумом вырывается сквозь полуоткрытый рот, что одна рука уже коснулась соска, а другая поглаживает живот, опускаясь ниже и задирая подол. Ещё ниже. Вот так…

И в этот момент отражение на мгновение обернулось, будто откуда-то зная, что за ними подсматривают. Гермиона встретилась с самой собой взглядом и чуть не умерла от стыда: одна рука под платьем, пальцы другой сжимают сосок. Отражение развратно улыбнулось и отвернулось к любовнику.

Не выдержав, Гермиона, красная, как рак, рванулась назад. Последним, что она увидела, были пальцы отражения, которые оно запустило себе в лоно, успевая ласкать себя.

Пулей выскочив из думосброса, она села мимо стула прямо на ковёр, сжимая пальцами виски и пытаясь прийти в себя. В голове шумело, дыхание сбивалось. В ушах всё ещё звенели стоны и хлюпающие звуки. Поэтому она не сразу услышала Люциуса. Только почувствовала, как он трясёт её за плечо.

— Надеюсь, теперь тебе многое понятно. Я хотел бы увидеть твои воспоминания. Как подтверждение того, что ты не моя невестка.

— А, да. Хорошо. Отлично.

Но выудить воспоминание никак не удавалось: слишком дрожали руки. И только когда Люциус налил ей бокал вина, удалось немного расслабиться и опустить в чашу серебристую дымку.

Малфой окунулся в думосброс, и Гермиона залпом допила вино. Вопреки логике и здравому смыслу она, не отрываясь, смотрела на задницу Люциуса, обтянутую тесными брюками. В голову лезли какие-то странные мысли о том, какая же она крепкая, так и хочется сжать её или…

«Твою-то мать! Это значит и я выглядела так же, когда смотрела его воспоминания?!»

И тут она вспомнила, что сейчас без трусиков, а короткое платье, чёрт бы его подрал, могло и задраться. И Малфой мог смотреть… касаться…

Гермиона нервно схватила бутылку и наполнила бокал ещё раз.

Когда Люциус просмотрел её воспоминания, и «вынырнул» из думосброса, она тихо спросила:

— Так, значит, Драко — дипломат? Я правильно понимаю? Поэтому его постоянно нет дома?