Отражения (СИ)

При нашей последней встрече ты сказал, что видишь во мне свою подругу, добрую и сильную. Если это действительно так, расскажи мне, пожалуйста, почему мы с Роном так рассорились. Это очень важно для меня, поверь.

Гермиона, твоя подруга».

Ронни в клетке пищал, требуя внимания, но больше не клевался. Гермиона насыпала корма, налила свежей воды в поилку. От мыслей о тёзке совёнка стало душно и муторно.

Она не знала, где Малфои держат сов, а Хэнка беспокоить не хотелось. Поэтому отправилась на чердак. Проходя мимо мансарды, Гермиона замерла. Столько всего случилось здесь всего за сутки. Волнующего. И горького.

Она оперлась на косяк, задумчиво поглаживая его пальцами, и обнаружила какую-то неровность. Под ладонью оказалось банальное сердце, когда-то выжженное кем-то из Малфоев. Знак чьей-то любви.

Гермиона очертила его. Точно так же Люциус касался её здесь вчера. Гладил. Ласкал.

«Иллюзия… ложь. Отражение…»

Отправив письмо, она набросила плащ и спустилась в парк.

Знакомая тропинка привела к полюбившейся скамейке с вишнёвыми кустами. Солнце уже раздвигало лучами шафранную листву и нежно целовало щёки. Ветер задумчиво перебирал густые ветви, роняя с клёнов листья, обожжённые холодом, и принося лёгкий запах гречишного мёда.

Гермиона с тоской подумала о том, как прекрасно было бы приходить сюда с книгой. Такой тишины, покоя и гармонии как здесь, она не ощущала нигде. Но законы реальности диктовали свои правила.

Она сглотнула. Есть хотелось ужасно. Но встречаться за завтраком с Люциусом хотелось ещё меньше.

Гермиона вспомнила, как лакомилась здесь в прошлый раз, и обернулась. На кустах висели тяжёлые бордовые вишни. Спелые, налитые. Для конца августа странная редкость. Наверняка какой-нибудь поздний сорт, а то и вовсе волшебный.

Она не удержалась, потёрла одну о подол платья, совсем как в детстве, и сунула в рот.

Гермиона закрыла глаза. Сочная мякоть лопнула под зубами, и на язык брызнул кисло-сладкий сок.

«Божественно! С таким вкусом — точно волшебная!»

Она съела ещё две, перепачкавшись алым соком. А потом встала и принялась срывать ягоды одну за другой, но так как корзинки, чтобы сложить туда вишни, не было, а трансфигурировать её не из чего, пришлось поднять подол и складывать туда вкуснейшую находку.

Она вовсе не ожидала увидеть здесь человека, голос которого раздался совсем рядом.

— Доброе утро! Я вижу, у нас установился утренний ритуал. Опять рвёшь ягоды?

— О Мерлин! Зачем вы подкрадываетесь? — Гермиона испуганно подпрыгнула и чуть не рассыпала вишни. — Неужели вам жалко? Если уж я играю роль миссис Малфой, то, кажется, могу спокойно их есть!

Она старалась стоять к Люциусу боком, краснея от смелого взгляда, которым он очертил её оголённые ноги.

— Надо же, как удобно! — саркастически прокомментировал он, поглаживая набалдашник трости. — Вчера тебе не хотелось быть Малфой — ты не была, сегодня захотелось — вдруг стала. Может, всё-таки определишься?

Люциус подошёл вплотную, и Гермионе пришлось повернуться спиной, чтобы скрыть обнажённые ноги. Ему даже не нужно было прикасаться, она чувствовала тепло его тела даже на расстоянии пары дюймов. От досады, что он снова поймал её, и слишком близкого ощущения рядом этого мужчины, руки дрогнули, и вишни рассыпались по траве.

Гермиона чертыхнулась и наклонилась, чтобы собрать их. Она наколдовала воды с помощью «Агуаменти» и сполоснула ягоды в пригоршне.

А выпрямившись, поймала выжидательный взгляд Люциуса.

— Знаете, никогда из меня не выйдет миссис Малфой. Но это не позволяет вам вести себя так, будто я… — голос предательски дрогнул, — будто я ваша вещь, ваша любовница!

Гермиона поднесла ко рту ягоду, но Люциус перехватил её, слегка коснувшись её губ.

— В таком случае, «миссис Малфой», учтите следующее. Всё, что ты здесь видишь, Гермиона, принадлежит мне, — он съел вишенку. — И я не вижу, чтобы это вызывало у тебя отвращение. А ты — моя гостья. Не вещь. Но принадлежать мне не так уж плохо. Подумай над моими словами. Над всеми словами.

Он развернулся и отправился в сторону дома. Гермиона задумчиво смотрела ему вслед, глядя, как ветер треплет белые волосы, и только потом заметила, что все вишни в руках раздавлены, а между пальцев бежит алый, как кровь, сок.

«Прямо как сердце…»

* * *

Гермиона с досадой вспомнила о конфетном бале только к семи вечера: она весь день просидела в библиотеке с «Деяниями», опасаясь выходить куда-то после вчерашнего визита в салон красоты.

Никуда идти не хотелось. Должно быть, само название подразумевало, что вечеринка будет тематической. Но в шкафу ничего шоколадного или хотя бы кофейного не обнаружилось. А часы тикали. И времени, чтобы трансгрессировать к «Мадам Малкин» уже не оставалось.

Гермиона вздохнула. Ей вспомнилась Джинни со своим вечным «мы же ведьмы, Герм!».