Отражения (СИ)

— Фрой является членом Незримой коллегии. Это он спонсирует создание «Хроноса», — наконец-то снизошёл до объяснений Авен. — Меня потому и приставили к нему, чтобы быть в курсе создания устройства. Два дня назад Соран давал Сэриэну отчёт. Нам нужно знать — что именно он рассказал Фрою. Завтра мой начальник покидает планету. На несколько циклов. И я, возможно, вместе с ним. Сегодня наш единственный шанс его просмотреть. Подобраться к Сорану будет намного сложнее.

— И что вы собираетесь делать с полученной информацией?

Создатели! Если этот радаманец узнает, зачем на самом деле Авен нанялся к нему… В лучшем случае его отправят на загадочную радаманскую тюрьму-планету, о которой ходит столько пугающих слухов. В худшем… О худшем думать не хочу.

— Ты хоть представляешь, что будет, когда радаманцы начнут менять историю по своему усмотрению? — с прежней невозмутимостью, присущей всем ниилийцам, спросила девушка, — Мы сделаем всё возможное, чтобы это предотвратить. От тебя требуется лишь дать нам одно единственное воспоминание. И можешь забыть об этой встрече, как о кошмарном сне. Мы о тебе тоже никогда не вспомним.

— То, что вы делаете, — противозаконно.

Как будто мои слова имели для них хоть какой-то смысл…

— Когда погибла моя мать, я был бессилен что-либо изменить. Когда на Арии началась война — я остался в стороне. Все эти годы чувствовал себя никчёмным и жалким. Сейчас же в моих силах сделать хоть что-то полезное. И мне плевать, что для этого нужно переступить через их бесовы законы. — Авен отошёл в сторону, освобождая мне дорогу к выходу. — Если не хочешь помогать, уходи. Я на тебя не обижусь.

Меня раздирали противоречивые чувства. Как поступить? Помочь другу или же остаться законопослушной гражданкой Федерации.

Оглянувшись на застывшую у окна ниилийку, снова посмотрела на неподвижного Вилара.

Ладно, была не была! Я ведь согласилась, чего уж тут сомневаться. Раскрыв кейс, стала готовиться к просмотру. Чем скорее это начнётся, тем скорее закончится.

Закрепив один обруч на работодателе Вилара, а второй — на себе, активировала устройство.

Соединение прошло быстро, и вот я уже снова в своей стихии. Отсеивая ненужные образы, ищу те самые, так необходимые другу. Почти касаюсь их, почти погружаюсь в события недавнего прошлого. Ещё немного, и подслушаю чужой разговор.

Не сразу уловила шум, вдруг разрезавший пространство. Не успела испугаться, как виски прошила острая боль. Кто-то стащил с меня эманал, оборвав связь. Последнее, что увидела, — это пронзительная вспышка света. За ней наступила абсолютная тьма.

Мгновение, и меня затянуло в омут беспамятства.

Впервые за долгие годы её святейшество была по-настоящему счастлива. На бледных губах играла улыбка. Казалось, стоит их облизнуть, и почувствуешь сладостный вкус триумфа. Всё складывалось как нельзя лучше. Уже третья пара подопытных демонстрировала результаты, которых Провидица затаив дыхание ждала в течении многих циклов. Сейчас она как никогда была уверена, что всё у неё получится. Машина была доведена до совершенства, и теперь перемещение сознаний проходило успешно. Девушки постепенно привыкали к новым телам, чувствовали себя в них вполне комфортно. У последней пары, правда, возникли досадные осложнения.

Одна из девушек — та, которую её святейшество условно назвала номер сорок два, — вдруг стала страдать галлюцинациями. Поначалу думали, что они являются побочным эффектом переселения и постепенно сойдут на нет. Но состояние подопытной ухудшалось. За считанные дни бедняжка сошла с ума, а следом за рассудком стало разрушаться и её новое тело.

Физическая оболочка отторгала чужое сознание, воспринимая его как нечто инородное. Сэйтин считал, что причина в воспоминаниях, являвшихся своего рода связующей нитью между сознанием одного человека и телом другого. Их вживили слишком поздно. Всего за несколько дней до перемещения. Потому «сорок вторая» и погибла.

С «сорок первой» поначалу всё шло гладко, но теперь и она подпала под действие галлюцинаций. Процесс отторжения начался.

Наблюдая за тем, как в палате мечется обезумевшая девушка, Онна старалась абстрагироваться от её страданий. Нет, она не имеет права на сомненья. Не тогда, когда заветная мечта вот-вот осуществится.

Увы, ошибки в экспериментах неизбежны. Сейчас одна такая «ошибка» в исступлении рвала на себе одежды, ногтями царапала грудь и лицо, словно пыталась вырваться на волю из чужого тела. Бедняжка то принималась визжать, срывая до хрипоты голос, то сжималась в комок на полу и начинала глухо скулить, отгоняя от себя видимых ею одной демонов. А потом всё происходило по новой: апатия сменялась яростной агрессией.

— Пожалуйста, угомони её! — не выдержав очередного «представления», воскликнула Онна.

По приказу учёного извивающуюся девушку уложили на кровать. На щиколотках и запястьях, расцарапанных до крови, щёлкнули браслеты. Под действием успокоительного подопытная быстро затихла, но даже во сне продолжала вздрагивать и тихонько стонать.