Отражения в золотом глазу

Капитану показалось, что он услышал какой-то звук. Он замер. В доме царила тишина. Как уже говорилось, капитан был трусом. Иногда, когда он оставался один, его одолевал беспричинный страх. И теперь ему вновь показалось, что его нервозность и отчаяние вызваны не внутренними силами, которыми он в той или иной степени мог управлять, а угрожающими внешними обстоятельствами, которые, по причине их удаленности, он разве что чувствовал. Капитан оглядел комнату. Потом поднялся из-за стола и открыл дверь.

Леонора уснула в гостиной на ковре возле камина. Капитан посмотрел на нее и усмехнулся. Она лежала на боку, он легонько пнул ее ногой в зад. Леонора пробормотала что-то о начинке для индейки, но не проснулась. Капитан нагнулся, потряс ее, окликнул, наконец поднял на ноги. Словно ребенок, которого ведут ночью в туалет, Леонора продолжала спать стоя. Когда капитан с трудом вел ее вверх по лестнице, ее глаза были закрыты, и она опять пробормотала что-то об индейке.

— А вот раздевать я тебя буду черта с два, — сказал капитан.

Леонора сидела на кровати там, где он ее посадил, и, посмотрев на нее несколько минут, капитан рассмеялся и раздел ее. Ночную рубашку одевать не стал — в ящиках комода был такой беспорядок, что он не смог бы найти ни одной. К тому же Леонора любила спать, по ее собственным словам, «как есть». Уложив ее, капитан подошел к уже много лет удивлявшей его фотографии на стене. На фотографии была изображена девушка лет семнадцати, а внизу стояла трогательная подпись: «Леоноре с бесконечной любовью, Бутси». Этот шедевр более десяти лет украшал стены всех спален Леоноры и объездил с ней полсвета. Но когда ее спросили о Бутси, школьной подруге, Леонора как-то неопределенно заметила, что, по слухам, та несколько лет тому назад утонула. Кроме того, оказалось, что она не помнит фамилию этой Бутси и просто по привычке вот уже одиннадцать лет не снимает ее фотографию со стены. Капитан еще раз взглянул на спящую жену. Леонора была горячей по природе и уже сбросила одеяло с обнаженной груди. Она улыбалась, и капитану пришло в голову, что сейчас Леонора пробует приготовленную во сне индейку.

Чтобы заснуть, капитан принимал снотворное и делал это так давно, что одна таблетка на него уже не действовала. Он считал, что с его трудной работой в Пехотном училище глупо лежать по ночам без сна и вставать на следующее утро разбитым. От малой дозы секонала сон был неглубокий и тревожный. Сегодня он решил принять тройную дозу и знал, что немедленно провалится в тупой сон, который продлится шесть-семь часов. Проглотив таблетки, капитан улегся в постель. Лекарство дарило ему единственное в своем роде ощущение: словно огромная темная птица садилась на грудь, глядела на него пламенеющими золотыми глазами и накрывала темными крыльями.

После того как везде погасли огни, рядовой Уильямс простоял возле дома почти два часа. Звездный свет потускнел, чернота ночного неба приобрела темно-лиловый оттенок. Орион блестел по-прежнему, Большая Медведица излучала удивительное сияние. Солдат обошел вокруг дома и толкнул заднюю дверь. Как он и думал, дверь была заперта изнутри, но прилегала неплотно. Солдат просунул в щель лезвие ножа и откинул крючок.

Оказавшись в доме, солдат на мгновение замер. Вокруг было темно, не раздавалось ни звука. Он глядел широко открытыми затуманенными глазами, привыкал к темноте. Расположение дома было ему знакомо. Продолговатый холл и лестница делили дом на две части: по одну сторону находились просторная гостиная и комната служанки, по другую — столовая, кабинет капитана и кухня. На втором этаже справа располагались большая спальня и ванная комната, слева — две небольшие спальные комнаты. Капитан занимал большую спальню, его жена — комнату напротив. Солдат осторожно ступал по устланной ковром лестнице. Двигался он очень медленно. Дверь в комнату Леди была открыта. Подойдя к ней, солдат ни минуты не колебался и с кошачьей гибкостью бесшумно вошел внутрь.

Комнату заполнял зеленоватый лунный свет. Женщина спала в той позе, в какой ее оставил капитан. Ее мягкие волосы были разбросаны по подушке, полуоткрытая грудь спокойно приподнималась в такт дыханию. На кровати лежало желтое шелковое покрывало, открытый флакон духов источал дремотный запах. Солдат медленно подошел к кровати и наклонился над женой капитана. Луна слабо освещала их лица; он был так близко к ней, что ощущал ее тепло и дыхание. В темных глазах солдата поначалу сквозило любопытство, но вскоре его неподвижное лицо озарил восторг. Молодой солдат почувствовал острую непонятную сладость, которой никогда раньше не знал.

Некоторое время он простоял, низко склонившись над женой капитана. Потом, ухватившись для равновесия за подоконник, медленно присел возле кровати на корточки и застыл, положив сильные изящные руки на колени. Его глаза превратились в две янтарные пуговицы, спутанные волосы упали на лоб.