«Отречемся от старого мира!»

А в пропаганде большевизма буржуя ненавидят по более простой причине — он существует. Других причин нет, но положительные герои Бабеля, Багрицкого, Алтаузена ненавидят «буржуев», то есть всех, у кого есть образование и хоть какая-то собственность. И постоянно совершают по отношению к ним поступки, мягко говоря, непозволительные — вплоть до убийства.

В творениях писателей-большевиков (Красиков, Иванов, Шагинян) или близких к ним (Федин, Чуковский, Эренбург, Горький) мир вообще не особенно привлекателен. Большая часть названных мною писателей вряд ли известна читателю — разве что он специально интересовался историей литературы. Но уж Горького-то знают все! Своим талантом этот человек завоевал право остаться в истории даже тогда, когда схлынула породившая его волна. Почитаем?

Так вот: в автобиографических романах Горького нет буквально ни одного привлекательного персонажа. Даже внешне привлекательного. Иногда мелькают «не знакомые с медициной» или «загорелые» тела пролетариев. Но как лавочник — жирное пузо, нездоровая кожа, «жирный смех». Как инженер — козлиная бородка, прыщи, нелепая улыбка, косорукий, кособокий, вечно что-нибудь теряет и роняет.

Женские персонажи еще противнее, поскольку вечно добавляются то косо застегнутая кофта, то испачканные вареньем щеки, то еще что-нибудь в том же духе.

Если я не прав — покажите мне у Горького хотя бы одно приятное, вдохновляющее описание людей или их отношений. Их нет.

Самые сильные, запоминающиеся описания у Горького — сцены порки, сцены драк, убийства кошки каким-то дворником. Не спорю: абсолютно все в этом мире заслуживает описания. В конце концов, живописания Горького, помимо всего прочего, вызывают отвращение к жестокости — и уже этим полезны. Но ведь противовеса жестокости, грязи и гадости у Горького попросту нет. И ничего, кроме грязи и жестокости, тоже. Разве что описание теплых отношений мальчика с бабушкой — но это единственный «светлый луч в темном царстве». Все остальное — просто мрак. Даже если описывается любовное свидание — то это «кошелками свисают» груди, нелепое пыхтение, ругань, неприятные телодвижения, противные звуки и запахи.

Что-то красивое у Горького бывает только в некоем параллельном, выдуманном мире, в мире его ранних романтических произведений («Данко», «Старуха Изергиль», «Песня о Соколе»). В реальном мире ничего хорошего автор замечать не способен.

Анабаптистам, наверное, произведения Горького тоже очень понравились бы; такая картина мира очень соответствовала их вере, Но вообще-то хочется хотя бы перерыва в живописании мерзостей. И в мерзком описании того, что должно бы, по идее, осмысливать человеческую жизнь.

Все «буржуи» у Горького противны — в том числе и все интеллигенты. А положительный герой кто? Конечно же, «борец за правое дело» — профессиональный революционер, как Павел в «Матери» или, на худой конец, бунтовщик Фома Гордеев — он-то хороший, а все остальные — дрянь дрянью. Но не обязательно борец. Весьма положителен и уголовник Челкаш, противопоставленный отвратительному крестьянскому сыну, который хочет собственности. Челкаш — это социально близкий!^{156}

И у других писателей околобольшевицкого круга то же самое. Единственные привлекательные герои у Ильи Эренбурга — или революционеры, или уголовники. Вроде некоего молодого человека, который вернулся с фронтов Первой мировой и с тех пор живет воровством и подачками, ночует в парках, словом, ведет жизнь бродяги.^{157} Очень положительный персонаж, в отличие от его нелепых глупых родственников, предпринимателя и профессора. Старые дураки не понимают, что старый мир кончился, и тем более не радуются этому. А юноша проникся и живет соответственно.

Мир Горького и Эренбурга — типичный пример авторской фантазии, в которой жить ну совершенно не хочется. Дело даже не в том, что описываются вещи очень непривлекательные, а в том, как они описываются. Опыт авторов? Но ведь и Олдингтон, и Толкиен — тоже солдаты Первой мировой. Оба бежали в редеющей цепи; оба слышали, как чавкают пулеметные пули в тех, кому повезло меньше; оба мучились «медвежьей болезнью» от стресса и скверной пищи под артиллерийским огнем, в загаженных мокрых окопах. Опыт одинаковый — но первый вышел через него на «Англию-суку», а второй почему-то создал новое направление в литературе, фэнтези, и написал несколько на удивление светлых книг.^{158}

Мир романов и рассказов Алексея Толстого хоть чуть приятнее колорита Эренбурга. Но стоит ему написать нечто «партийное» — и появляется странный мир, в котором после сближения с некой звездой почему-то никому не хочется работать и зарабатывать деньги, рабочие не слушаются буржуев и вообще весело бродяжничают и пьянствуют, а поддержание порядка, создание каких-то ценностей полностью перестало интересовать людей.