«Отреченное знание». Изучение маргинальной религиозности в XX и начале XXI века. Историко-аналитическое исследование

Добавим, что те самые из этих школ, которые стараются придать себе «архаический» вид, по-своему используя фрагменты плохо понятых и деформированных традиционных идей или одевая, в случае необходимости, современные идеи словами, заимствованными из какой-нибудь восточной или западной формы (все это, скажем по ходу дела, находится в полном противоречии с их верой в «прогресс» и в «эволюцию»), постоянно заняты согласованием этих древних или предполагаемых древними идей с теориями современной науки; эта работа, впрочем, без конца переделывается по мере того, как эти теории меняются… Кроме того, «неоспиритуализм» своей… «практической» стороной также очень соответствует «экспериментальным» тенденциям современной ментальности; и именно этим ему мало-помалу удается осуществить заметное влияние на саму науку и проникать туда посредством того, что называется «метафизикой»[488].

Как видно, эти слова воспроизводят основную идею Ханеграаффа в точности. Труды Генона, апологетические по своей направленности, призваны утвердить некую истину, в которую верил их автор. Этого, разумеется, лишены работы Ханеграаффа, но фактом остается то, что в основу общего видения истории эзотеризма он положил именно идею двухчастной исторической периодизации, полностью переосмыслив в духе Генона и широко распространенное после Тириакьяна определение оккультизма.

Сходное неявное влияние на теорию Ханеграаффа оказали и идеи Джеймса Уэбба. Во второй части мы уже говорили о том, что именно Уэбб впервые сформулировал идею рассмотрения сферы западного эзотеризма как «мусорной корзины истории». Поскольку он является наиболее полным выразителем просвещенческого подхода к рассматриваемой сфере, то преимущественно именно от его идей и отталкивается Ханеграафф, когда полемизирует с устаревшими взглядами на «западный эзотеризм». Интересно, что никогда эта полемика не проходит открыто, то есть Ханеграафф не посвятил Уэббу не только отдельной статьи, но даже раздела в статье, хотя много раз и в различных контекстах разбирал как идеи Йейтс (классической выразительницы того же, что и Уэбб, подхода), так и наработки круга Эранос. На наш взгляд, местами Уэбб и Ханеграафф используют почти одинаковую систему аргументации и анализируют сходный материал, правда делают диаметрально противоположные выводы. Все же вызывает недоумение столь настойчивое игнорирование трудов Уэбба в работах Ханеграаффа.

В целом надо признать, что идеи Ханеграаффа по преимуществу оригинальны. Он, конечно же, использует наработки других исследователей, но зачастую переосмысляет их в новом ключе либо просто находит факты, не замеченные другими. Например, при анализе алхимии (его суть мы продемонстрировали выше) он в значительной степени опирается на исследования Уильяма Ньюмана и Лоуренса Принчипе, но отмечает их недостатки и переосмысляет разработанную этой парой исследователей гипотезу в новом ключе. Или в подходе к изучению каббалы, пользуясь идеями Моше Иделя и Джозефа Дана[489] и особенно высоко оценивая вклад последнего, он не во всем разделяет представления этих специалистов. Так, гипотеза Иделя о двух формах prisca theologia — однолинейной и мультилинейной (в первом случае божественное откровение исходило из одного источника, а во втором — сразу из многих в равной степени) — не устраивает Ханеграаффа, он предполагает, что такое деление вообще неоправданно. Дело в том, что Фичино, которого Идель считает представителем мультилинейности, не считал, что откровение исходит из разных источников, для него исток только один — Христос, и о Нем говорят, быть может того не осознавая, все мудрецы древности. Здесь, по мнению Ханеграаффа, мы имеем не мультилинейность, а нечто совсем иное. Схожую ситуацию можно увидеть и в исследовании творчества Юнга. Ханеграафф в значительной степени зависит от исследований Сону Шамдасани, но при этом выполняет свои разработки творчества швейцарского психолога, приводящие к оригинальным результатам[490].