«Отреченное знание». Изучение маргинальной религиозности в XX и начале XXI века. Историко-аналитическое исследование

Изучение эзотеризма, таким образом, должно стать путем для осуществления третьего типа понимания традиции, для него необходима междисциплинарность, ибо реалии западного эзотеризма проникают собой множество различных пластов человеческой деятельности. Разведенные в поствозрожденческую эпоху мифос и логос могут опять найти путь друг к другу, поскольку западный эзотеризм и был точкой их встречи. Если в современности вернуться к серьезному его рассмотрению, осознать его важность, переоткрыть, не додумывая и не переделывая, его истины, тогда можно избежать множества проблем и бед, постигших нашу цивилизацию. При этом подход такого плана должен оставаться научным в своей методологии. В качестве примера удачного синтеза Февр указывает на имена Элиаде, Корбена, Кумарасвами и Насра, отмечая, что

ни один из них не пренебрегает эрудицией, критическим аппаратом или историческим и филологическим инструментарием, составляющими особый аспект современности. С ними университетское исследовательское пространство стало помощником, так необходимым сегодня Традиции, к которой они стремились и как ученые, и как философы[392].

Этот третий путь, именуемый гуманистическим, в равной мере может быть назван «алхимическим»[393], ведь алхимия как наука Гермеса и говорит об особом пути трансформации себя через включение противоположностей в высшее единство.

Таким образом, здесь мы имеем не просто научный проект, а некое цельное видение мира, включающее в себя ряд аспектов, в котором эзотеризм соседствует с научным методом познания и оба органично дополняют друг друга.

Влияния и критика

Как бы там ни было, но из проведенного выше разбора должно стать ясным, что и в работах научного периода Февр все же во многом продолжил следовать методологии круга Эранос, вернее ряда его представителей. Ему не так близки идеи Юнга, в большей степени его учителями являются представители второго поколения, в первую очередь Элиаде и Корбен.

Идеи Генона о традиционных и нетрадиционных сообществах, об инициации и контринициации, быть может воспринятые через призму Элиаде, ярко видны в целом ряде положений Февра. Так, рассуждая о шестой характеристике — «передаче духовного знания», он прямо употребляет термин «регулярность»[394], говоря об аутентичности традиции и ее ясной системе передачи. Этот термин не этический, он эмический и относится к регулярному типу масонских лож, тех, что возводят свое преемство к первой Великой ложе — ложе Англии[395]. В целом общее направление рассуждений в этом пункте достаточно показательно. Так, Февр отрицает идею самоинициации как чуждую эзотеризму, хотя некоторые его представители высказывались в ее пользу[396]. Все это происходит потому, что у автора есть четкая система оценивания различных вариантов эзотеризма и их разделения на истинный, традиционный, и ложный, самопровозглашенный. Косвенным подтверждением тому служат оценочные суждения, употребляемые по отношению к Новым религиозным движениям, которые даже именуются «псевдоинициатическими»[397], или выпады против идей Эриха фон Дэникена о богах-инопланетянах и обвинение того в новом эвгемеризме[398]. Все это указывает на противопоставление конструкта «истинной традиции», черты которой были описаны выше, и новомодных подделок. Это суждение оценочное и во многом идет в русле анализировавшихся в первой части идей Элиаде. Ученый здесь вновь выступает как морализатор. Еще одним подтверждением влияния Элиаде может быть такое же деление эзотеризма и оккультизма, где последнему присваивается практическое измерение первого.

Второе важное влияние связано с заимствованием Февром у его друга и учителя Анри Корбена теории о «воображаемом мире». Концепция mundus imaginalis изложена Корбеном в докладе 1964 года и сводится к следующим положениям. Mundus imaginalis не тождественен миру воображения, толкуемому современным словоупотреблением как мир нереальный, выдуманный. Это реально существующая сфера бытия, лежащая между материальным миром и сферой рационального познания. «Этот мир требует своей собственной способности восприятия…»[399], которую Корбен называет «активным воображением»[400]. Это чистая духовная способность, орган духовного познания, дающий реальное когнитивное постижение иного мира[401]. То есть это признание действительно существующим иного измерения реальности и постулирование возможности человека войти в эту реальность, а это одна из основных идей Февра, пронизывающая все шесть его базовых характеристик западного эзотеризма, в особенности третью и четвертую. Ведь активное воображение является не чем иным, как реальным опытом приобщения к иному миру.