Отрешенные люди

— Чего ж тут не понять, — Иван устало опустился на лавку, налил сам себе в кружку молока из глиняной кринки, выпил, утер аккуратно рот, — не к случаю родственники к нам в дом пожаловали. Лишние рты, да и вообще… лучше подале их определить. Так?

— Тише ты! — замахал руками отец. — Услышат!

— А то у них башки на плечах нет. Угораздило же в этакую катавасию.

— Владыка их под монастырь подвел, — начал было пояснять Василий Павлович, но скосил глаза на вошедшую жену и мигом прикусил язык.

— Чего тут о владыке тайно говорите, — сурово спросила Варвара Григорьевна, — постыдились бы…

— А чего мне стыдиться? — мотнул головой Зубарев–старший. — Или не согласна со мной, что спалили свойников наших из–за церкви? Ну, скажи…

— И говорить нечего, — сердито глянула на мужа Варвара Григорьевна, не нашего то ума дело о промысле Божием судить. Скажи–ка лучше, как в Тюмень сгонял, — повернулась она к сыну, — много ли выездил?

Иван почувствовал скрытую насмешку в словах матери, но не подал вида, а сдержанно ответил:

— Крестный все, как есть, порассказал мне, где руды серебряные и золотые искать, записал с его слов куда ехать, кого спрашивать.

— Ну–ну, слухай его бредни поболе, — убирая со стола, подзадоривала сына Варвара Григорьевна, — он в молодости бо–о–льшим брехуном был, а к старости, поди, в конец забрехался. Чего ж обратно вернулся? Чего на прииски те не поехал сразу? Неужто о жене молодой душа болит? Вы ведь, что ты, что отец твой, одна порода: только и рыскаете по свету, а дома пущай за вас бабы отдуваются.

— Не убежит жена, — заступился отец за Ивана, — теперича ей и бежать больно некуда.

— С чем приехал? — не унималась мать. — Вижу по тебе, что недолго дома пробудешь, опять куда намыливаешься…

— Денег надо с собой взять да до снега на прииски успеть.

— Каких таких денег? — уставился на Ивана отец. — Откуль им взяться, деньгам–то? Нет у меня свободных денег.

— Может, товаров каких дадите? — с надеждой в голосе осторожно спросил Иван. — Без денег мне никак нельзя…

— Товары все в Ирбит отправляю на днях. Надо бы заранее там место

занять, с ценами определиться, присмотреться ко всему. Нет у меня товаров нынче, сынок. Может, к весне чем разживусь.

Варвара Григорьевна пошла было из горницы, но, услышав последние слова мужа, остановилась.

— Сам что ли собрался в Ирбит гнать? — и, получив утвердительный ответ от Василия Павловича, понизила голос, кивнула на комнатку, куда удалились Карамышевы, — А их на меня оставляешь?

— Вот мы и хотим с Иваном решить это дело, а ты встряла тут. Иди, иди на кухню, мы уж как–нибудь сами управимся, без бабьих подсказок.

— Именно, "как–нибудь", — проворчала напоследок Варвара Григорьевна и, что–то выговаривая себе под нос, скрылась за занавеской.

— Скажи мне теперь, Иван, даешь ли согласие определить тестя своего с тещей в деревеньку? Твои ведь родичи, не мои, — негромко спросил Василий Петрович сына, перейдя почти на шепот.

— Общие они теперь родичи — и твои и мои, — в тон ему столь же тихо ответил Иван. — Да мне–то что… Пущай живут. А они сами согласны? Спрашивал их?

— А что им остается? Здесь, в нахребетниках оставаться? Поди, сами все видят и понимают. Нынче каждый лишний роток расхода требует.

— Значит, не дадите денег, — думая о чем–то своем, проговорил Иван, ладно, попробую у братьев подзанять. И Михаил, и Федор в должниках у меня.

— Айда–ка лучше спать ложиться, а то время позднее, — позевывая, предложил Зубарев–старший, крестясь на образа.

На другой день, как только рассвело, Иван Васильевич отправился к старшему Корнильеву и долго о чем–то с ним беседовал, потом заглянул и к Федору. Во время обеда отец поинтересовался:

— Дали денег братовья?

— У них тоже нет, — сосредоточенно жуя, ответил Иван. — Но людей со мной отпустить обещались.

— Поди, опять Никанора да Тихона?

— Их, — кивнул Иван. — А откуда знаете?

— Как не знать, — хохотнул Василий Павлович, — со мной, когда тебя не было в городе, советовались, куда бы их определить. Разбаловались вконец, слухать хозяев перестали. Варнаки, одно слово.

— Мне и такие сгодятся, — не поднимая головы от тарелки, отозвался Иван.

— Гляди, гляди… А мы тут с Андреем Андреевичем перетолковали. Согласны они на жилье в деревеньку отправиться. Так говорю? — повернулся всем корпусом Василий Павлович к свояку.

— Истинно так, — торопливо согласился тот, — на старости лет можно и в деревеньке пожить, от муллы Измаила подале. А то мне уж передали, будто он грозился, что не даст житья в городе. Собрался в столицу ехать, императрице на меня и владыку жалиться, мол, не по закону церкву срубили на их земле.

— Пущай едет, — засмеялся Зубарев–старший, — ждут его там.