Отрешённые люди

– Все под Господом ходим, – тяжко вздохнул Зубарев-старший, – так говорю, батюшка?

– Истинно так, – отвечал тот, вставая из-за стола, – пойду я, а то дел много.

– Да куда вы? Посидите чуть, – встрепенулся Василий Павлович.

– Нет-нет, благодарствую, – ответил тот, – оставайтесь с миром. – И, перекрестив всех, тихо удалился.

– Ему какая печаль, когда под ним все городские священники ходят, – кивнул вслед отцу Павлу Михаил Корнильев.

– Про него плохого говорить не позволю, – погрозил ему пальцем Зубарев-старший, – он за меня сколько раз перед владыкой заступался?

– Да, владыка у нас нынче сурьезный мужик оказался, – степенно заявил Михаил Корнильев.

– Сказывали мне, – поддержал его младший из братьев Василий Корнильев, – будто бы приказал он выписывать по церквам всех, кто на исповедь не ходит…

– Слыхали о том, – кивнул чубатой седой головой полковник.

– А потом их всех в работу направляет при монастырях, – шепотом закончил Василий и оглянулся на дверь, за которой скрылся отец Павел.

– Особо он татар не любит, – сообщил негромко Карамышев.

– За что их ему любить? Нехристей, – хмыкнул Алексей Корнильев.

– А меня в Санкт-Петербурге татарином назвали, – неожиданно заявил князь Пелымский.

– Расскажи, расскажи о том случае, – подначил его Василий Зубарев, хотя почти все из гостей, включая его самого, хорошо знали о неудачной поездке сибирского князя в столицу.

– Я не слыхал, – хохотнул полковник, наливая себе в рюмку вино, – расскажи, только не особо долго. По-военному.

– Чего там рассказывать, – начал Пелымский, – из столицы указ пришел, чтоб всем людям княжеского достоинства прибыть в столицу для выправления специальных свидетельств о том. Я отнекивался было, не хотел ехать, а губернатор мне, мол, поезжай, да поезжай. Поехал. Нашел дворец, где императрица размещается, а тогда еще Анна Иоанновна государыней была, подошел к караульному офицеру. Говорю ему, так и так, приехал с императрицей побеседовать, – все гости при этих словах дружно захихикали и опустили головы, чтоб не смущать рассказчика. – А он мне и отвечает: если каждый татарин будет императрице докучать, то ей некогда будет и делами своими заниматься. Чего делать? Собрался и обратно поехал.

– Значит, зря в столицу съездил? – хохотнул полковник.

– Почему зря? – не согласился Пелымский. – Парик себе купил, посмотрел, как там все устроено.

– Парик! – не сдерживаясь, захохотал Угрюмов. – В столицу за париком ездил! Вот, Ванька, – обратился он к крестнику, – учись. Был бы на службе, то направил бы тебя в столицу, глядишь, и государыню нашу своими глазами увидел бы. Слушай, крестник, – обнял за плечи Ивана полковник Угрюмов, – от души тебе предлагаю: иди ко мне на службу. Чин дам. Сразу вахмистром назначу. Жалование положу. Ну, соглашайся. А то потом поздно будет.

– Успеется, – неопределенно отозвался тот.

– Последний раз предлагаю: айда ко мне в полк, не пропадешь. А отец, как я погляжу, не даст тебе ходу в торговом деле. Он и сам еще молодец хоть куда. Двум медведям в одной берлоге не жить… Точно говорю.

– Нашел медведя, медвежонок он пока. А желает, то пусть свое дело открывает, я не противлюсь, – покосился на сына Зубарев-старший, – только поначалу женится пусть.

– Успеется еще, – робко попробовал возразить Иван.

– Пора его женить, пора, – поддержали со своего конца братья Корнильевы, дружно подняв наполненные рюмки, – найдем ему невесту и с красотой, и с приданым.

– А чего далеко ходить, – широко улыбнулся Михаил Яковлевич, – вон у Андрея Андреевича дочка на выданье. Как зовут дочь?

– Лиза, – ответил Карамышев и поправился: – Елизавета. Да молода еще, и шестнадцать не минуло. Куда спешить? В девках она у меня не засидится и по дому помощница первая, и мастерица, и грамоту знает.

– И грамоту знает? – шутливо переспросил его Алексей Корнильев. – А вон у нашего Федора, – ткнул он в бок сидящего рядом брата, который был необычайно молчалив и застенчив, – жена два года как померла, царство ей небесное, никак мы его женить не можем. Не отдашь, Андреевич?

– То дело тонкое, – хитро улыбнулся тот, – подумать надо. Да и молода моя Лизавета, подождем годик-другой.

– Дай бог, чтоб добрый жених достался, – первым поднял свою рюмку Дмитрий Угрюмов и опрокинул в себя.

– Дай-то Бог… – подхватили остальные, ставя на стол пустые рюмки.

Какое-то время все сосредоточенно закусывали, пододвигая к себе то одно, то другое блюдо. Первым голос подал хозяин.

– Слышь, Алексей Яковлевич, – обратился он к одному из Корнильевых, – фабрика твоя хрустальная доход дает или ради интереса завел?

– Ты уж сказанешь тоже, Палыч, – хмыкнул тот, – можно подумать, я ее на погляд да на потеху завел. Первую партию до холодов выгнали полуштофов, штофов, по теплу и дальше начнем. Приезжай поглядеть.

– Приеду, непременно приеду и Ивана с собой возьму, – горячо закивал головой тот. – Я ведь думал, что стекло в наших краях производить никак нельзя. А ты, вишь, как повернул дело. Много человек у тебя там работает?

– С углежогами, с возчиками – три десятка человек. Один мастер из Москвы выписанный за всем следит.