Отрешенные люди

Иван оторвался от своих печальных раздумий, поднял глаза от стола, глянул на дверь и с удивлением увидел, как в кабак ввалился его недавний знакомец, назвавшийся Иваном Каином. На нем был новенький суконный кафтан, черная кожаная шляпа с медной пряжкой, шпага на поясе и большая полицейская бляха на груди. Вслед за ним вошли еще двое с такими же бляхами на кафтанах и при шпагах. Каин остановился на пороге, обвел взглядом прищуренных глаз полутемный кабак и увидел Ивана Зубарева.

— Кого я вижу! — закричал он и направился к его столу, хлопнул по плечу и уселся, не спросив разрешения, напротив, махнул рукой своим спутникам, приглашая и их, — айда сюда, ребята.

Следом за Каином подошли два худых с испитыми лицами мужика средних лет. Роднили их бегающие глаза и то, как пришибленно держались они, беспрекословно слушаясь во всем Каина, почитая того за главного.

— Кувай, — ткнул он пальцем в сторону одного, — а это — Легат, оба под моим началом, слухают меня, как батьку родного.

Иван Зубарев подавленно молчал, не испытывая особой радости от встречи, но это ничуть не смущало Каина. Он поманил к столу полового, велел принести четверть пшеничного вина и закуски, упер руки в колени и, уставясь на Зубарева, спросил насмешливо:

— Надолго, видать, в Москве замешкался? Не дают ходу твоему прошению, а? Сибиряк?

— Я своего непременно дождусь, — насупясь, ответил тот, — терпения моего на десятерых хватит.

— То по–нашенски, — добродушно захохотал Каин, — без терпения и блоху не споймаешь, печку не разожжешь. Может, помочь тебе чем? Я теперича при чинах, в полиции служу.

— Да уж вижу, не слепой, — не очень дружелюбно отозвался Зубарев. — Ты уж и так помог мне, направил к ярыжке, которому только деньги давай, а резону никакого.

— Могу прижучить того ярыжку. Как его там кликают? — наморщил Каин лоб, — Галкин? Гусев? По–птичьи как–то…

— Воробьев, — подсказал Зубарев.

— Во–во, — обрадовался Каин. — Я ему перышки–то повыщипываю, подсыплю перцу, куда следует. Могем мы это сделать? — обратился к молчащим своим товарищам.

— Это у нас запросто, — кивнул ковыряющий в носу — тот, кого звали Куваем. — В участок притащим, огоньку под ноженьки поднесем, запоет соловьем любой.

— Ага, запоет, — поддакнул несловоохотливый Легат, — не видел еще иного.

— Они у меня большие мастера по такому делу, — подмигнул зловеще Ванька Каин не поддерживающему разговор Зубареву. — Так как? Пощипать того ярыжку?

— Дело ваше, — ответил сдержанно Зубарев, — только я вам тут не помощник, уж простите.

— Во, уже и прощения запросил, — хохотнул Каин, который был сегодня явно в ударе, и ему хотелось побахвалиться, выказать свои возможности да и вообще показать себя большим человеком. — Где там половой наш застрял? повернулся в сторону кухонной двери, откуда шел приятный запах жарившегося мяса с луком, каких–то пряностей, слышалось позвякиванье посуды.

— Счас, счас, ваша милость, несем, — прокричал выглянувший в дверь половой, и уже через полминуты он мчался к их столу, неся перед собой на жестяном подносе запотевшую четверть вина, чарки и стопку блинов с маслом.

— Давно бы так, — проворчал Каин, погрозив половому пальцем, как нашкодившему пацану, — смотри у меня, а то в другой раз я те накостыляю по шее, долго помнить будешь.

— А я ему все зубы пересчитаю, — гнусаво добавил Кувай и показал могучий кулак. — Могу и сейчас дать, — он чуть привстал, но Каин резко дернул его за руку, усадил на место.

— Остынь, Кувайка, все бы кувалдами своими, кулачищами махал, — у того в самом деле были необыкновенной величины кулаки с потрескавшейся кожей на пальцах; они напоминали гальки, размером с голову годовалого ребенка, такие в изобилии встречаются по берегам быстрых уральских рек. — В молотобойцах он ране ходил, — пояснил Зубареву Каин, — в бегах успел побывать, с атаманом Митяем по Волге хаживал, а вот теперича ко мне пристал. Со мной не пропадешь, верно, Кувайка?

— Не пропадем, — гнусаво согласился тот, снимая такую же, как и у Каина, шляпу, и Зубарев увидел меж прядей волос слегка проступившее клеймо, оставленное палачом, но Кувайка тут же тщательно поправил волосы, заметив брошенный на его лоб взгляд, и сумрачно проговорил, — а ты, мил человек, не оглядывай, что я меченый, то от Бога отметина, чтоб свои узнавали а чужие побаивались. Каждый раб Божий обтянут кожей, всяк свою метку имеет…

Каин меж тем быстро налил вина в принесенные чарки, пододвинул и Зубареву.

— Не журись на меня, не люблю. Выпей с нами за дружбу, за доброе слово. Коль будешь с нами водиться, то жизнь, как этот блин, масляной да сытой покажется, — он быстро опрокинул в рот вино и закусил горячим еще блином, отер рот и продолжил, — оставался бы на Москве, плюнь на Сибирь свою. Чего в ней хорошего?

Зубарев чуть пригубил налитое ему вино, покосился на сидевших перед ним мужиков и твердо ответил:

— Может, в тебе, Каин, и сила есть, и власть теперь, как погляжу, опять же у тебя вся, да мы вот в Сибири у себя иначе живем…