Отрешись от страха. Воспоминания историка

Я остановлюсь на общем соображении президента. Келдыш прекрасно понимал, что будет означать для ученого мира и, прежде всего, для Академии наук, прецедент лишения ученой степени спустя много лет после ее присуждения да еще совершенно незаконным путем и по отношению к человеку, пострадавшему совсем по другому делу. Ясно, что это выглядело бы как акт мести, а это и был акт мести на самом деле. Президент, очевидно, отдавал себе отчет в той реакции, которая может последовать. Я думаю, что лишь одна мысль о том, что ученые будут писать письма протеста, собирать подписи, вызывала у него тошнотворное чувство... Вмешательство президента, его энергичная и решительная позиция сыграла решающую роль. На следующем заседании комиссии папка с «делом» таинственным образом исчезла. Как мне передавали, в инстанции (так именуется в аппарате ЦК) сообщили Елютину, что дело следует «отложить» (а не отменить!). По этому поводу было много всевозможных слухов и домыслов. Утверждали, например, что президент разговаривал с кем-то из секретарей ЦК, и тот заверил М. В. Келдыша, что ему ничего об этом не известно и что ЦК санкции не давал. Я склонен этому верить, т. е. тому, что не было никакого формального решения по этому поводу, а делалось это так называемым аппаратным путем.

* * *

Очевидно, что те, от кого исходила инициатива, были достаточно влиятельными лицами: министр Елютин не дал бы хода этой истории, если бы не чувствовал своей зависимости от этих людей, если не прямой, то косвенной. Некоторые придерживаются мнения, что инициатива исходила от военных, в частности, от руководства Главпура, т. е. от Епишева и его заместителя Калашника, которое не устает и по сей день по каждому поводу поносить меня. Делались глухие намеки и на то, что к делу причастен КГБ. Но никаких достоверных сведений на этот счет нет. У нас часто забывают, что КГБ действует на основании инструкций ЦК КПСС.

Примерно за полгода до того, как вся эта история началась, Абрам Исаакович и зондировал меня относительно возможности признания мною своих ошибок в связи с книгой «1941, 22 июня», после чего я, мол, буду восстановлен в партии.

...Руководство МИД'ом было недовольно всем этим делом и, в частности, тем, что ректор Института международных отношений М. Д. Яковлев согласился взять диссертацию на отзыв. Мотивы этого были довольно ясными. Моими оппонентами на защите докторской диссертации были акад. И. М. Майский, проф. Ерусалимский (он по болезни не принимал участия в защите, но дал письменный отзыв), член-корреспондент АН Эстонской СССР В. А. Маамяги, проф. В. Л. Исраэлян из Высшей дипломатической школы МИД'а. Неофициальным оппонентом был И. Н. Земсков, в то время начальник Историко-дипломатического управления МИД'а СССР.[8] Предварительно диссертация была одобрена кафедрой истории дипломатии Высшей дипломатической школы. Сама работа была на просмотре в МИД'е и получила санкцию на опубликование. После выхода книги из печати в центральном историческом журнале «Вопросы истории» была опубликована положительная рецензия проф. В. И. Попова, в то время проректора Высшей дипломатической школы[9]. Кроме того, книга подверглась нападкам со стороны обозревателя Би-Би-Си Мориса Лейти (кстати говоря, совершенно несправедливым, тем более что сам Лейти, как выяснилось, книги не читал). В ответ выступил известный историк Д. Меламид (Мельников), опубликовавший в «Литературной газете» в декабре 1963 года ироническую заметку под названием «Начните читать, г-н Лейти».

Мне рассказывали, что когда по моему делу был запрошен МИД, то министр А. Громыко отрицательно отнесся к «инициативе» Елютина.

И последний любопытный штрих. Когда я узнал об угрозе лишения меня степени, то, естественно, обратился ко всем своим бывшим оппонентам с просьбой дать мне письменное подтверждение их прежнего мнения. (А. С. Ерусалимский, к сожалению, скончался за несколько лет до этого). Результаты были следующими: В. Л. Исраэлян первым дал отзыв. Вслед за ним я получил подтверждение от И. М. Майского. Совершенно не откликнулся на мою просьбу В. А. Маамяги, который к этому времени стал вице-президентом АН Эстонской ССР. Под Новый год мы всегда обменивались с ним поздравлениями. После моей просьбы Маамяги больше поздравительных открыток мне не присылал...

Я сознательно опускаю здесь ряд имен людей, коим я бесконечно признателен, ибо в этой тяжелой для меня ситуации они показали себя людьми самоотверженными и благородными. Надеюсь, наступит время, когда я смогу восполнить этот вынужденный пробел.

* * *