Отрезанная ветвь

Чан сидел и молчал. А что говорить? Ведь какие бы слова он не произносил, Урса ни за что не простит себя, ибо считает именно себя виновной во всех бедах, что свалились на головы своих детей. Поэтому он просто обнял ее. Обнял нежно, но крепко, давая ей всю свою любовь и поддержку. Поцеловал ее в лоб и прижал к своей груди. Он ни в чем ее не винил, ибо знал, как тяжело было ей последние годы во дворце, полном завистливых и подлых людей. Рядом со стремительно меняющимся к худшему отцом. Рядом с властным и суровым Азулоном. К тому же, возможно еще из прошлой жизни в нем сидела уверенность в том, что родителей не выбирают. Они просто есть. Они всегда рядом. А мама… нет таких слов, которые могли бы полностью описать то, что значит для нас мама. Просто, самый близкий и самый главный человек в нашей жизни.

tabТак и сидели мать и сын, пока одна из служанок, из-за задвинутой двери, не сообщила им, что стол уже накрыт. Заметно успокоившаяся, Урса повела своего сына в обеденный зал, где на столе уже стояло большое блюдо с лапшою с мясом коровы-бегемота, вареная рыба и тофу с рисом. Напряжение и грусть оставили Урсу, и теперь она, как и любая мать после продолжительной разлуки, хотела закормить Чана до потери пульса. После третьей пиалы с лапшой, Чан в ультимативной форме отказался есть еще.

— Но Чан, сейчас принесут моти. Ты же любишь моти! — возмутилась Урса, хотя и делала это больше для вида, потому что понимала, что в Чана больше просто не влезет.

Вечер они провели на веранде, рассказывая о произошедшем в последние два года, вспоминая жизнь во дворце и любуясь закатом, а затем и звездным небом. Оказывается Урса прекрасно знала о хулиганствах Чана, из-за чего приставила к нему парочку неприметных личностей, что вечно страховали принца в его вылазках по городу.

— А… почему ты мне не запретила? — задал принц животрепещущий вопрос.

— А ты бы усидел на месте? — вопросом на вопрос ответила Урса. — Ты бы опять удрал в город к своим дружкам. На тебя розги не действовали, разве бы ты меня послушал? — насмешливо выгнув бровь, спросила Урса. — Вот и пришлось нанимать парочку шпионов, чтобы они тебя страховали. К тому же, это ведь опыт, — как что-то само собой разумеющееся, ответила Урса. Чан лишь пристыженно пожал плечами. Как же много он оказывается не знает.

— Мама, никто не допустит непокорителя до трона. Зуко будет неплохим Хозяином Огня, я в этом уверен, — сказал Чан и заметил, что его мать вновь погрустнела.

— Зуко прям, как палка. Упрям и несдержан. Да, конечно, это из-за возраста. Я еще помню, как он мастерски выклянчивал сладости у придворных дам, — на минуту улыбнулась Урса, вспоминая своего среднего сына, но, вздохнув, вновь загрустила. — Но двор никогда не меняется. Он ломает людей. Заставляет их подстраиваться. А когда во главе стоит такой человек как нынешний Озай… — Урса вновь вздохнула и замолчала. Чан прекрасно понял мысль, которую подразумевала его мать. — Он ведь не был таким. Я помню, когда мы поженились, он был строг, угрюм и желчен. Словно думал… нет… знал, что за его спиной все смеются над ним. Но после свадьбы он медленно стал оттаивать, а когда ты родился, Озай стал совсем другим. Добрым, заботливым. Словно дракон у кладки яиц. И таким он оставался очень долго. Что-то вновь стало меняться в нем, когда тебе было десять, и на этот раз все стало еще хуже, — сказала Урса и посмотрела в звездное небо. Чан же пытался сообразить, что же такое случилось в жизни отца, столь радикально повлиявшее на него. Правда, на ум ничего не приходило. Что-то он упускал, что-то очень важное…

Увы, но ни в тот день, ни в последующие, ничего не приходило на ум молодого принца. В конце концов он оставил бесплодные размышления и полностью отдался отдыху. Конечно, во владении сразу же узнали, что у молодой хозяйки появился гость. Официально к ней приехал дальний родственник со стороны матери. Сокрытие истинного статуса принца позволило ему легко сойтись с местными молодыми парнями, которым он представился Мином из Ю Дао. Довольно часто они уходили вместе в горные леса, где водилось не только много дичи, но и немало хищников, среди которых самыми опасными были броненосные тигры. Особенно досаждал местным крестьянам один молодой тигр, настолько обнаглевший, что без страха приходил на фермы и утаскивал с них скот.