Отрезанная ветвь

— Да… еще он сказал, что если ему будут давать жертвы как раньше, хотя бы раз в три месяца, то он больше не будет утаскивать коровобегемотов и свиноовец, — сказал Чан и, придя в относительный порядок, стал собирать свои вещи. Остальные также стали собирать свои пожитки. Дальнейшие действия не очень хорошо сохранились в памяти Чан Мина. Вот они дошли до пещеры, где лежала статуя тигра. Вот они возвращаются в деревню, где Чан рассказывает старейшинам и городскому голове, который так же как и его сын, не верит, о случившемся. Вот старейшины, вопреки возражениям головы, решают отправить к пещере людей, дабы вынуть статую хранителя и установить ее поближе к Хира'а. Вот он приходит домой, обнимает мать и чувствует, как слабость накатывает на него все сильнее и сильнее, как он обмякает в ее руках и как падает в обморок.

Открывает он глаза лишь глубокой ночью, когда весь Хира'а уже спит. Рядом, в кресле, со спицами в руках, спит мама, сторожа его сон. Убивающей его головной боли, к счастью, больше не было, но было странное ощущение, что на него кто-то смотрит. Обернувшись и посмотрев в окно, он обомлел. На холме, недалеко от поместья, стоял дух-хранитель и смотрел прямо на него. Затем, видимо, заметив Чана, величественный зверь повернулся и пошагал в сторону. Проследив за ним взглядом, принц увидел большую каменную статую сидящего тигра, смотрящего прямо перед собой, на восток, туда, где рождается новый день, где рождается солнце.

Сам же дух-хранитель подошел к статуе, с интересом осмотрел постамент, изготовленный местными жителями, и повернулся в сторону смотрящего из окна Чана. Тигр-хранитель смотрел прямо на него несколько минут, во время которых Чан ни разу не моргнул. После чего, склонил голову в благодарственном поклоне и, повернувшись к статуе, вошел в нее.

Солнце поднималось на востоке. Из-за гор пробивались первые лучи рассвета, освещая еще спящий Хира'а и голову статуи духа-хранителя, что вернулась на свое законное место. А в одном из домов мать крепко обнимала своего сына, что проснулся после недели беспокойного сна.

Ба Синг Се

Над Ба Синг Се заходило вечернее солнце, окрашивая сотни тысяч крыш великого города розовым и оранжевым цветом. В это время многие богатые горожане специально занимали места на стенах Верхнего кольца, чтобы наблюдать за преобразившимся городом. А те, кому посчастливилось наблюдать с городской стены высотою в четверть ли (сто метров) за заходящим солнцем, в один голос утверждали, что они увидели самый красивый закат в их жизни. Люди возвращались к себе домой после тяжелого дня, надеясь отдохнуть и провести время с семьей. Причем не важно, где они живут, в Нижнем, Среднем или Верхнем кольце. Мысли большинства горожан были одинаковы.

Впрочем, у одного неугомонного принца мысли были вовсе не о красивом закате или горячей похлебке, ждущей его дома. Сейчас, сидя на облюбованной им крыше в Нижнем кольце и разжевывая во рту тростинку, Чан размышлял о свалившихся на его семью бедах. Каких-то полгода назад он и представить не мог, что подобное возможно, а поди же ты!

Через неделю после пробуждения ото сна, вызванного встречей с местным духом-хранителем, в Хира’а пришли дурные вести. Его младшего брата, принца Зуко, изгнали из земель Народа Огня. Кроме официальной версии, согласно которой принц обвинялся в вопиющем неуважении к Хозяину Огня, появилось множество относительно реальных и откровенно бредовых слухов. Кто-то говорил, что Зуко, по наущению некоторых вельмож, пытался поднять столичный гарнизон на восстание, однако солдаты сами поймали его и сдали Хозяину Огня. Некоторые рассказывали о том, что четырнадцатилетнего принца поймали за попыткой изнасилования, что на взгляд Чана было чушью. Но больше всего была распространена иная версия событий. Дескать Хозяин Огня Озай лично покалечил принца на Агни Кай и изгнал его. В это ни Чан, ни Урса не поверили. Или не захотели поверить. Но в то же время они прекрасно понимали, что именно этот слух, который все больше и больше распространялся среди подданных, может быть правдой. Ведь в последнее время изменения в Озае проявлялись все больше и больше. Умный и осторожный интриган и неплохой семьянин превращался в милитариста-психопата, желающего лишь одного — полного подчинения мира ЕГО воле.