Отрезанный

– Ты меня не узнаешь? – прогнусавил психопат, которого Линда не хотела называть по имени даже в своих мыслях, потому что это только лишний раз напоминало бы о приближении смерти.

Она хотела встать, но мужчина этого сделать ей не позволил. Он схватил ее за плечи и прижал спиной к стене.

– С тех пор, как мы виделись в последний раз, я немного изменился, – заявил он.

При этом его голос звучал так, как будто он говорил с набитым ртом, хотя внешний облик непрошеного гостя свидетельствовал об обратном. У мужчины отсутствовала половина нижней челюсти, а в левой щеке зияла незажившая рваная рана. Она и служила источником гнилого дыхания, обдававшего Линду зловонием при каждом слове этого монстра. Кроме того, его речь сопровождалась жутким шипением.

– Ты что, не узнаешь меня? Это же я, твой любимый Дэнни!

«Дэнни!» – с ужасом осознала Линда.

Теперь она больше не могла скрывать от самой себя очевидную истину. Убийца перестал быть неизвестным лицом, ведь у опасности имелось свое собственное имя. И эта опасность не пришла извне, а все время пряталась рядом с ней в соседней морозильной камере.

Значит, она не ошиблась, и это не было игрой ее воображения, как казалось ранее. В зеркале при открытии дверей лифта тогда действительно промелькнула его тень. Неужели с того времени он постоянно находился рядом с ней в прозекторской? От страха у Линды отвисла челюсть, но когда Дэнни неожиданно ослабил хватку, она немедленно постаралась от него освободиться.

– Успокойся, дорогая. Не бойся!

Перед Линдой на самом деле стоял Дэнни Гааг, от чьих преследований ее навсегда хотел избавить брат. Это был человек, от которого она убежала в Гельголанд. Убежала, как оказалось, только для того, чтобы встретить его здесь, в этом аду. Теперь же он пытался ей улыбаться, что только усиливало его отталкивающий и одновременно карикатурный облик.

– Твой брат Клеменс хотел разлучить нас, – с трудом проговорил Дэнни, протягивая ей руку, как будто хотел помочь подняться.

Однако она проигнорировала его жест и осталась сидеть на корточках возле стены, с ужасом глядя на Дэнни, на глаза которого набежали слезы.

– Он против нашей любви, малыш. Настолько против, что пытался убить меня. Ты знала об этом?

В ответ Линда только покачала головой, отмечая при этом, что волосы Дэнни, некогда бывшие предметом гордости этого тщеславного деятеля искусства, давно не видели ни ножниц, ни мыла.

– Сначала твой брат и его татуированные друзья избили меня, а затем бросили в лесу, – между тем продолжал говорить Дэнни. – Потом внезапно появилась эта девушка. Он сказал ей, где меня найти.

Речь Гаага была медленной, и он явно старался произносить слова внятно. Однако из-за травмы это плохо у него получалось. Слова часто не имели ни начала, ни окончания, с шипением перетекая из одного в другое. Внезапно Дэнни задрал нос, и в его голосе появились плаксивые нотки.

– Нас чуть было не разлучили навсегда, любимая, – заявил он. – Ты даже не представляешь, через что мне пришлось пройти. Я лежал полумертвым сначала в багажнике, а затем в лесу. И только воспоминания о тебе, о нашей любви помогли мне остаться в живых. Я молился, чтобы ты приехала, ангел мой, и спасла меня. Но вместо тебя появился настоящий дьявол в обличье девушки-подростка. Сначала казалось, что малышка мне поможет, но вместо этого она взяла пистолет, который твой брат оставил для нее в машине, и выстрелила прямо в лицо.

Пока Дэнни говорил, Линда машинально шарила левой рукой по полу в надежде нащупать один из инструментов, выпавших из шкафа.

«Хорошо бы попался ледоруб, а еще лучше секционный нож, – молила она. – Черт! Где же я оставила нож?»

– Я думаю, что девушка еще даже не достигла того возраста, при котором наступает уголовная ответственность, – продолжал свой рассказ Дэнни.

От страха Линда едва не забыла, о ком он говорил. Между тем Гааг заявил:

– Это было сделано умышленно, чтобы она не попала в тюрьму, если ее поймают. Однако расчет твоего брата, как видишь, не оправдался – девушка не проверила, убила ли она меня, и не заметила, что я вовремя отклонил голову в сторону.

С этими словами Дэнни продемонстрировал Линде свою изувеченную пулей нижнюю челюсть. Она против воли почувствовала к нему что-то вроде жалости, перестав даже обращать внимание на слюни, капавшие из раны в щеке Гаага.

– Признаюсь, сразу после этого меня переполняла ненависть, – продолжил Дэнни. – Я хотел отомстить и твоему брату, и этой девушке, и, признаюсь, даже тебе. Ведь ты мне ни разу не позвонила, а у меня не получалось дозвониться по твоему номеру. Пока я лежал дома, нашпигованный обезболивающими средствами, и напрасно ожидал твоего звонка, рисовал себе картины того, что мне следует сотворить со всеми вами.

Он усмехнулся, и его улыбка показалась Линде настолько зловещей, что ее жалость моментально сменилась неприкрытым ужасом.

– Как ты меня нашел? – выдавила она из себя.

– Через твои электронные письма. К счастью, ты дала мне свой пароль.