Отрезок пути

– Итак, – бабушка делает большой глоток чая, откидывается на спинку кресла и начинает рассказывать: – Как ты знаешь, у твоего деда с рождения было больное сердце. В общем-то, само по себе это не смертельно – существуют зелья, которые позволяют чувствовать себя вполне комфортно и не беспокоиться о возможных приступах. Однако образ жизни все же должен быть максимально плавным и спокойным. Твой же дед был типичным гриффиндорцем, поэтому пребывал в постоянном поиске стрессовых ситуаций. Кроме того, принимать зелья он систематически забывал и, поскольку чувствовал себя хорошо, считал, что они вовсе ему не нужны. Когда мы поженились, ему волей-неволей пришлось взяться за ум, я строго следила, чтобы он выполнял все указания целителей. Так состояние его здоровья долгое время не внушало серьезных опасений, но… – бабушка тяжело вздыхает и прикрывает глаза. Очевидно, ей до сих пор больно об этом вспоминать. – Случившееся с твоими родителями его подкосило. Через неделю он попал в Сент-Мунго с тяжелым сердечным приступом. Выжил, можно сказать, чудом. Целители сказали, что ему остался максимум год.

Я потрясенно молчу. Ничего этого я не знал. И никогда не думал, что все было настолько серьезно. Но ведь он прожил дольше, чем год. Мне было почти семь, когда его не стало.

– Я не могла с этим смириться, – продолжает бабушка, – и решила, что, раз целители сложили руки, нужно найти другого специалиста. Я тщательно изучала «Вестник зельевара», писала письма целителям и зельеварам всего мира. Но… целители раз за разом отказывали, мотивируя это тем, что «случай запущенный, а они не всемогущие». А зельевары обычно запрашивали за работу над зельем такую цену, что пришлось бы как минимум продать дом, а твой дед не позволил бы мне этого сделать. Одного целителя мне даже не удалось разыскать – он точно в воду канул. Потом, правда, я с ним все-таки встретилась, но это уже не имело никакого смысла… – она болезненно морщится. – Через полгода непрерывных поисков я совсем отчаялась. «Вестник зельевара» просматривала уже, скорее, по инерции и однажды увидела там статью о двадцатидвухлетнем юноше, который получил патент на усовершенствованное Антиликантропное зелье, а также на изобретение Сенсорного и Стабилизирующего зелий, за что ему было присвоено звание Мастера и предложено членство в Международной ассоциации зельеваров. Сам понимаешь, случай беспрецедентный.

Понимаю. Еще бы я не понимал. Об этих зельях мне Снейп сам рассказывал, вот только не упоминал, что является их автором. Сенсорное на час обостряет все чувства, включая интуицию, и – что самое главное – не мешает при этом связно мыслить. А Стабилизирующее сглаживает приступы неконтролируемой магии и помогает, как вытекает из названия, сделать ее стабильной. Полезно не только для тех детей, магия которых представляет угрозу, но и для взрослых волшебников, потерявших контроль над магией вследствие стресса или психологической травмы. Нужная вещь, ничего не скажешь.

Мастер зелий в двадцать два года – просто слов нет! Не думал, что такое вообще возможно. И про ассоциацию зельеваров Снейп мне тоже говорил. Исходя из его слов, самым молодым членам этой ассоциации немногим меньше лет, чем моей бабушке. И ведь словом не обмолвился, что сам в ней состоит!

Бабушка дожидается, пока я приду в себя, и продолжает рассказывать:

– Также в «Вестнике» говорилось, что он наотрез отказывается посещать конференции и давать интервью, отвергает все предложения о сотрудничестве от крупнейших мировых зельедельческих центров, а вместо этого безвылазно сидит в Хогвартсе, где занимает должность ассистента преподавателя зельеварения.

– Ассистента? – переспрашиваю я.

– Разумеется, – кивает бабушка. – Ты же не думаешь, что на молодого мальчика, при всех его талантах, взвалили бы все семь курсов, да еще и целый факультет в придачу? Вначале он работал вместе со Слагхорном – преподавал у первых трех курсов.

– Ну да, действительно, – бормочу я.