Отрезок пути

Примерившись, я хватаю ближайший сорняк и резко тяну на себя. Зубы, ухватившие только воздух, громко клацают. Есть! Я брезгливо рассматриваю извивающийся сорняк. Неприятная штука грязно-зеленого цвета с круглыми подрагивающими листиками и довольно длинными отростками, оканчивающимися маленькими, но острыми на вид зубками. Пытается кусаться, но перчатки из прочной кожи изготовлены, только зубки свои ломает. И даже одежду прокусить не может. Отлично! Значит, эта дрянь для меня не опасна. Швыряю сорняк в бак, пусть отдохнет. Скоро у него появится компания – их тут еще много.

Не могу сказать, что эта работа доставляет мне истинное наслаждение, но и неприятной ее не назвать. Главное – не расслабляться и точно рассчитывать движения, чтобы не залечивать потом укусы герани, которые могут быть весьма болезненными, и довольно долго заживают.

Постепенно сорняков становится все меньше, а бак заполняется шевелящейся массой. Вскоре остаются только те, что обосновались в непосредственной близости от самих гераней. С ними сложнее. Я быстро хватаю очередной сорняк, но руку отдернуть не успеваю. Зубы вцепляются в предплечье – там, где рука уже не защищена перчаткой, – и прокусывают мантию.

– С-с-скотина, – с чувством говорю я, морщась от боли, и тут же слышу негромкий смех за спиной.

Я резко оборачиваюсь. У входа в теплицу стоит ужасающе грязная Джинни. Не успев удивиться, почему она не в Хогсмиде, я вспоминаю, как Анджелина Джонсон буквально вчера грозилась загонять их до потери сознания.

– Привет, – улыбаюсь я, отправляя сорняк к ему подобным, – почему не на тренировке?

– У меня что-то вроде перерыва, – объясняет Джинни. – Сейчас там охотники подачи отрабатывают, Анджелина меня отпустила ненадолго.

– Понятно, – киваю я.

– Может, тебе в больничное крыло пойти? – спрашивает она, наблюдая, как я, сняв перчатку и закатав рукав мантии, задумчиво разглядываю укус.

– Джинни, если бы я каждый раз из-за такой ерунды в больничное крыло бегал, мне пришлось бы там жить, – усмехаясь, я достаю из шкафчика баночку с бадьяном, обрабатываю рану и прикладываю к ней кусок мягкой ткани. Боль сразу проходит, но это временно. Рука будет ныть как минимум неделю.

– И часто у тебя так? – интересуется она, склонив голову.

– Случается, – уклончиво отвечаю я. – Чаю хочешь?

– Очень хочу! – тут же соглашается Джинни.

– Ну, садись тогда, – я киваю на плетеный столик неподалеку от входа с такими же стульями, расставленными вокруг. Затем достаю из шкафа чай и чашки, подогреваю воду.

– Вот это да! – восклицает Джинни, сделав первый глоток. – Почему эльфы нам такой не готовят?

– Профессор Спраут не дает, наверное, – предполагаю я. – Она сама его выращивает.

– Ясно, – кивает Джинни и добавляет, лукаво улыбаясь: – А ты здорово управляешься со всеми этими растениями.

– Ну, это, в общем, несложно…

– Ну да, – усмехается она, – именно поэтому Спраут называет тебя гением гербологии.

– Когда это она меня так называла? – удивленно спрашиваю я.

– Постоянно называет, – веселится Джинни, – на уроках. Говорит, чтобы мы брали с тебя пример. И добавляет, что это все равно не поможет. Наш курс ее вообще раздражает.

– Ну… думаю, она преувеличивает, – мне становится неловко, и я решаю сменить тему: – Как тренировка?

– Отвратительно! – с ненавистью говорит Джинни, резко меняясь в лице. Я тут же жалею, что спросил. – Мы абсолютно безнадежны и точно проиграем! Рон способен взять квоффл, только если на него никто не смотрит. Ты можешь себе представить, чтобы на матче зрители тактично отворачивались?

Представить себе такое я не могу, поэтому качаю головой.

– Вот именно, – подтверждает она, ударяя кулачком по столу. – Да и я тоже не лучше… до Гарри мне далеко.

– Уверен, ты прекрасно летаешь!

– Может, и прекрасно, – морщится Джинни, – но я предпочла бы быть охотником, а не ловцом. В этом Гарри равных нет.

Тут уже не поспоришь. В квиддиче я не слишком разбираюсь, но не раз слышал, что лучше Гарри много лет никого не было. Я лихорадочно пытаюсь придумать, чем бы отвлечь Джинни от невеселых мыслей, но в голову не приходит ничего умного.

– Все эта Амбридж! – с ненавистью говорит она. – Проклятая жаба! Жаль, Дамблдор не может выгнать ее вон.

– Да уж, – вздыхаю я. – Утешает только то, что мы изучаем ЗОТИ прямо у нее под носом.

– Точно, – согласно кивает Джинни, слегка повеселев, и добавляет, прищурившись: – Ты, кстати, лучше всех справляешься.

– Ну, ты скажешь! – я усмехаюсь. – Гермионе значительно быстрей все удается.

– Только потому, что она помогала Гарри готовиться к турниру в прошлом году, – возражает Джинни. – А ты, в самом деле, молодец.

– Ты меня смущаешь.

– Ха, как же! Ты не смущался даже когда оттаптывал мне ноги на Святочном балу! Теперь-то с чего?

– Ну тебя, – отмахиваюсь я. – Между прочим, это тебе тогда приспичило потанцевать. А я предупреждал, что у меня грация громамонта в брачный период.

– Ладно, ладно, признаю, что сама виновата! – Джинни смеется, запрокинув голову, и я невольно ею любуюсь. Красивая она. – Лучше скажи, почему ты не в Хогсмиде?