Отряд

- О! Онуфрий! - пьяно улыбнулся приподнявшийся на лавке Петро. - Да отстань ты от Гуся, пущай выспится.

- Я ему, собачине, высплюсь, я ему так высплюсь, эдак, что…

- Ты вот что, Онуфрий… - Усевшись, Петро громко икнул. - Вместо чтоб блажить, березовицы хлебни - знатная, Офонька принес. Пищальникам не показал, ну их - лишние рты. Убралися несолоно хлебавши. Ну, чего глаза выпучил? Пей!

- А… служба как же? - опасливо отозвался Онуфрий. Он бы, конечно, хлебнул и еще, да опасался последствий - вдруг Петюня его специально поит?

- Пей, пей. - Петюня лихо разлил березовицу по кружкам. - Не боись - кого там караулить-то? Двух дураков да одну девку… Девку… О-о!

Выпив, он вдруг запнулся, задумался, скривив тонкие губы в мелкой гаденькой ухмылочке, словно вот-вот собирался устроить какую-то пакость.

- Девка! - поднимаясь на ноги, подмигнул Петро. - Онуфрий, ты когда-нибудь девку пробовал? Ой, сладко-о… - Он зажмурился, покачнулся и едва не упал, но вовремя ухватился за стену. - Пойдем в подклеть, а?

- Да ты что?! - ужаснулся Онуфрий. - А вдруг иматые людишки сбегут?

- Да не сбегут, у нас пищаль есть, парни оставили… Понимаешь, там же девка… Кругленькая, белокожая, сладкая… умм.

- Девка… - Онуфрий облизал губы. Девку, конечно, хотелось. - Да вот не осерчал бы хозяин!

- Не осерчает, - замахал руками Петро. - Чего ему серчать? Он и сам ее, небось, отпробует, как деревенские надоедят. А что не девственна… так девственность ее, скажем, иматые и порушили, чего им еще в подклети делать-то? Или вот он, - Петька указал под стол. - Офонька.

Пришедшая в голову идея так развеселила Петро, что он громко расхохотался и снова заикал:

- А что? И-ик… Снимем с Гуся портки… Самого…и-ик… положим у подклети… и-ик… Опосля посмеемся… и-ик.

- Замерзнет у подклети-то. Да и девка - какая ж она девственна? Хозяин сказал - курва, - Онуфрий усмехнулся. Вообще-то идея с девкой начинала ему нравиться. Особенно если потом все свалить на дрыхнувшего Гуся.

- А Офоньку все же вытащим, - икнул Петро. - Пусть знает, как спать. Мы его… и-ик… к утру во двор вытащим. А девку - сейчас… Бери вон, пищаль… и-ик… Нет, я сам возьму… Только чур я первый! Счас вытащим, а не подчинится… и?ик…

- Не, Петро, силком тащить не будем, - чуть подумав, возразил Красные Уши. В голове его уже родилась одна неплохая мыслишка… - Ну, взял свою пищаль? Идем…

В темном подклете было сыро и холодно, что, в общем-то, ничуть не смущало Прохора и монаха - оба дрыхли, словно на лавке у себя дома. А вот Василиске что-то не спалось - и холодно было, и тоскливо. Да и муторно - как там Митька? Удастся ли ему отыскать обоз? Согласятся ли помочь обозные? Ох, помоги Господи! Девушка шепотом принялась читать молитву. И вдруг замолкла, услыхав приближающиеся снаружи шаги.

- Эй, дева, не спишь?

Кажется, кто-то из стражников. Ну-ка, что еще спросят?

- Мы тут вам поесть принесли…

Надо же! Поесть…

Ширкнул засов. Распахнулась малая створка. Проснувшийся Анемподист высунул голову…

- А ну назад! - Петро повел дулом пищали. Яркой красной искоркой грозно тлел в темноте зажженный фитиль. - Дева проснулась ли?

- А чего надо? - откликнулась Василиска.

- Шить умеешь? - ступил в переговоры Онуфрий.

- Шить? - Девушка в недоумении пожала плечами. - Умею, а что?

- Да, понимаешь, мы тут хозяйские паволоки изорвали случайно. Зашила б аккуратненько… - просительно скривился Красные Уши. - Мы б вас рыбкой покормили и березовицы бы плеснули - не жаль.

- Паволоки, говоришь… - Василиска переглянулась с чернецом и проснувшимся Прошкой. Похоже, кроме этих двоих парней на постоялом дворе больше никого не было. А это шанс! Еще один, кроме Митьки. Глупо было не воспользоваться!

- Только не вздумай… - начал было Прохор, да девчонка его не послушала, живо вынырнула наружу.

И створка тут же захлопнулась, мягко въехал в пазы смазанный салом засов.

- Только уж сделай милость, зашей получше.

- Зашью… Где ваши паволоки-то?

- Да в горнице… Ой, побыстрей бы - скоро хозяин вернется.

Василиска поднялась в горницу следом за парнем с пищалью. Другой страж, красноухий, неотрывно шел сзади.

Вот и горница. Тьма. Лишь тлеет зеленовато лампадка.

- Вона, паволока-то… Нагнись, дева…

Василиска всмотрелась…

Накинутый ременный аркан вдруг сдавил горло так, что потемнело в глазах. Потные руки с силой дернули ветхое платье, обнажив грудь и живот, похотливо прошлись по бедру…

- Ну что, попалась, дева?!

Глава 10.

Приказчик

А яз им божился, и с ног свалился, и на бок ложился: не много у меня ржи, нет во мне лжи, истинно глаголю, воистину не лжу. Послание дворянина к дворянину

Май 1603 г. Шугозерье - Тихвин