Отряд

— Нет, это ты погоди, Саша, — спокойно повернулся к нему Дитц. — Твоя славянская мягкотелость здесь абсолютно излишня. Это враг. Он был вооружен и шел за нами, чтобы убить. Что из того, что она женщина? В данном случае это не имеет никакого значения. Повторяю: она — враг. А с врагом у меня разговор короткий. Не станет говорить — расстреляю безо всякой жалости. И никто мне в этом не помешает. Даже ты. Понял меня? — И Хельмут подмигнул Александру правым, не видимым пленнице (он стоял к ней в профиль) гла-зом.

— Понял, Хельмут. — Велга безразлично пожал плечами и отошел в сторону, бросив через плечо: — Действуй. Только не забудь передвинуть переключатель на «переводчике», а то он тебе сейчас переводит с немецкого на русский.

— А, черт… Спасибо, что напомнил. — Дитц нащупал на груди плоскую коробочку «переводчика» и сдвинул переключатель вниз.

— Имя?! — повторил он свой вопрос и медленно потянул из кобуры «парабеллум».

Пленница заметно побледнела, но продолжала хранить молчание.

— Та-ак. — Обер-лейтенант сунул пистолет обратно в кобуру, не глядя передал стоявшему рядом Вешняку излучатель, достал из кармана сигарету, прикурил и выпустил в лицо незнакомке густую струю дыма. — Теперь вы меня отлично понимаете, фрау, мадемуазель или не-знаю-как-вас-там. Свидетельство этому — слова вашего сварожъего языка, которые я слышу из этой вот коробочки. Так что я специально для вас раскрою дальнейшие свои намерения. Так вот… Я не зверь и пытать вас не буду. Но я мужчина и солдат. И мои товарищи (а нас тут всего-то десять человек) тоже, как вы, несомненно, успели заметить, мужчины и солдаты. Судя по вашему снаряжению и вооружению, с жизнью солдатской вы хоть как-то, но знакомы. Если же нет, то я вам сообщаю, что жизнь эта очень тяжела. В особенности она тяжела в условиях военных действий, которые вначале мы, люди, вели между собой, а теперь ведем их с вами, сварогами. Основная тяжесть нашей солдатской жизни сводится, скажем прямо, к отсутствию женщин и, соответственно, женской ласки. Смею вас уверить, что находящиеся здесь мужчины не видели женщин очень давно. Вы понимаете, к чему я подвожу? Нет? Хорошо, продолжаю. Будете молчать, я отдам вас нашим солдатам. Они (да и я, признаться, тоже) с удовольствием воспользуются вами, и не по одному разу. Думаю, что различия в анатомии земных женщин и ваших не столь велики, чтобы помешать нашему… э-э… соединению. Если и после этого вам не захочется отвечать на мои вопросы, я, пожалуй, возьму вас с собой. Во-первых, в качестве заложницы, а во-вторых, в качестве просто… э-э… женщины. Ночи, знаете ли, длинные, а мы, как я уже говорил, давно лишены женского общества в том смысле, о каком вы уже, надеюсь, догадались. Ну а если ваши соплеменники нас все-таки обнаружат и попытаются убить, то вы умрете первой.

— А если я буду говорить? — неожиданно спросила пленница.

— О! Какой, однако, приятный голос! — восхитился Дитц. — Что ж, если вы честно и без утайки ответите на мои вопросы, то в целости и сохранности останетесь нашей пленницей до тех пор, пока возникшая сложная ситуация не разрешится… э-э… в нашу пользу.

— А если она не разрешится в вашу пользу?

— Поживем — увидим, — пожал плечами Хельмут. — Я всего лишь командир взвода и не люблю загадывать дальше чем на сутки вперед. Одно могу обещать твердо: ваша девичья честь никоим образом не пострадает. Разве что вы сами…

— О боже! Нет, разумеется!

— Это жаль. Но делать нечего. Итак, ваше имя?

ГЛАВА 9

Жуткий переполох во Дворце Владык потихоньку пошел на спад.

Сесть об исчезновении единственной и любимейшей дочери Императора «северян» принцессы Станы, как это обычно и случается с вестями подобного рода, со скоростью космокрейсера класса «А», идущего в форсированном режиме двигателей, разнеслась среди всех сварогов.

Полномочный представитель Императора «южан» выразил свои соболезнования и предложил любую помощь.

Первый министр милостиво согласился помощь принять и поставил всех своих подчиненных с ног на уши.

Надо сказать, что поначалу Первый не очень обеспокоился пропажей принцессы. Он слишком хорошо знал взбалмошный и своенравный характер единственного чада Императора, а также его, этого самого чада, непредсказуемость и склонность к различным авантю-рам. Однако, когда тщательнейшие поиски во Дворце, что отняло около трех часов по причине многочисленности и крайней запутанности дворцовых помещений, ничего не дали и попутно выяснилось при этом, что принцесса не покидала планету (все «челноки» оказались на месте), Первый министр обеспокоился всерьез.