Отряд

ОНИ ШЛИ через лес без фонарика. Леденящие душу звуки доносились из сплетения ветвей. Уханье, возня и разъяренное фырканье становились все громче и громче, пока не перешли в непрерывный гул, словно огромную колибри заперли в бочке для дождевой воды. Что бы ни издавало эти звуки, оно не могло быть хуже твари из пещеры.

Вернувшись к хижине, Макс развел костер из дранки, которую сорвало с крыши. Ньютон спустился к воде умыться. Макс едва различал его за залитой лунным светом песчаной полосой. Ньют, скрестив ноги, сидел в набегавших волнах и скреб себя без передышки. Он возвратился в одном только нижнем белье, которое промокло и облепило бедра. Плечи его обреченно ссутулились – это напугало Макса.

– Я голоден, Макс.

– Я тоже, Ньют.

– Мне кажется, я голоднее тебя.

И ВСЕ-ТАКИ они уснули. Но когда пробил ведьмин час[21], Ньютон резко выпрямился. Его внутренности ожили и забурлили. Он до крови прикусил губу.

Час спустя проснулся Макс и нашел Ньютона в зарослях ядовитого сумаха. Он свернулся калачиком и дышал прерывисто и часто.

– Я съел грибы. Они действуют.

Ньютон показал на лужицу рвоты – крошечную, фиолетовую от съеденных ягод. В ней извивалось что-то живое и белоснежное.

– Думаю, одна из этих мелких козявок заползла мне в… дырку для мочи.

Ньютон сообразил, что есть более подходящее слово, научный термин, который он наверняка знал, но слишком устал, чтобы вспоминать. Кроме того, дырка для мочи лучше все объясняла. Это ж дырка, из которой вытекает твоя моча. Ньютон рассмеялся про себя. Ха! По какой-то причине это казалось ему невероятно забавным. Дырка для мочи. Умоооора! КБПАМ? Он бы тоже посмеялся, потому что это самое смешное слово на земле!

Возможно, он просто бредил. Или грибы вызывали галлюцинации. Ньютон вырвал клок ядовитого сумаха и потер им ногу.

– Что ты делаешь? – спросил Макс.

– Поможет мне сосредоточиться на чем-то другом. Я могу расчесать себя до одурения.

НЬЮТОН СЪЕЛ оставшиеся грибы и почувствовал себя до ужаса плохо. Его рвало с такой силой, что в глазах и даже в носу полопались капилляры. Когда взошло солнце, он выглядел измученным и изможденным. Выжатым, словно губка для мытья посуды.

Оба мальчика лежали у костра, но стоило Максу чуть приблизиться, как Ньютон устало замахал на него рукой.

– Ты можешь заразиться, – предупредил он.

– Мне уже неважно.

Глаза Ньютона вспыхнули.

– Тебе должно быть важно. Не тупи. Тебе должно быть важно.

Макс отступил, уязвленный по причинам, которые и сам до конца не понимал.

УТРОМ ЧЕРНЫЙ ВЕРТОЛЕТ пересек красивое, как на открытке, небо. Он опустился очень низко, винты трепетали, описывая круги. Макс даже смог разглядеть солнечный свет, блестевший на козырьке пилота.

– Помогите нам! – закричал мальчик. Поднятые лопастями порывы воздуха хлестали по траве. – Он болен! Разве вы не видите? Нам нужна помощь!

Лицо пилота оставалось бесстрастным. Макс схватил камень и швырнул его в вертолет. Траектория вышла жалкой. Камень и рядом не пролетел. Вертолет развернулся и направился обратно к Норд-Пойнту.

– Да пошел ты! – заорал вслед Макс. – Вали к черту!

Колени подкосились. Взрослые должны делать так, как лучше для детей. Должны знать, что происходит. Но они упорно ничего не делали, а просто держались в стороне.

Взрослые радостно наблюдали, как они тут умирают.

– Интересно, кто их создал, – пробормотал Ньютон.

Макс вытер глаза:

– Кого создал?

– Червей.

– Не пойму, о чем ты.

– Я о том, – объяснил Ньютон, – что они слишком уж совершенные.

– Совсем они не совершенные, Ньют. Скорее, худшие твари на Земле.

– Наверное, это я и имею в виду. Возможно, они худшие твари на Земле. Но ведь это и делает их совершенными, так? Идеальными существами, которые идеально делают то, для чего созданы. Идеальными убийцами.

– Они еще не всех убили. Мы ничего не знаем о Кенте.

Ньютон прищурился:

– Надеюсь, он все еще жив. Правда, очень надеюсь.

– Он мог вернуться домой вплавь.

Макс уставился на серую воду и задумался, верит ли в свои слова.

– Если кто и смог бы, то только Большой К, – просто чтобы не огорчать его, согласился Ньютон.

– Может, он поговорит со взрослыми. И за нами наконец-то придут.

– Все возможно.

ОКОЛО ПОЛУДНЯ Ньютон сказал Максу, что плохо видит левым глазом.

– По краям все расплывается. – В его смехе слышался легкий налет истерики. – Как будто сидишь в персике и оттуда смотришь на мир.

Макс наклонился и внимательно осмотрел глаз Ньютона.

– Выглядит нормально.

Ньютон поскреб ноги, покрытые пурпурными пятнами от ядовитого сумаха. Он все утро чесался. Кожа была расцарапана и местами кровоточила.

– Да? Ну, ладно… Черт, как же больно. Может, это не глаз. Не думаю, что в глазном яблоке есть какие-то нервы. Может, это за ним что-то. Как думаешь?

Макс наклонился ближе. Ужас нарастал в его груди, приобретая все более четкие очертания.

– Раздвинь веки пальцами. Я гляну.

– Хорошо, – полусонно произнес Ньютон. – Да. Отличная идея.

Макс заслонился ладонью от солнца и внимательно прищурился. Ничего. Только налитые кровью белки.