Отряд

Ужас грозил разорвать его пополам. Макс почувствовал щекотание внутри черепа – те самые маленькие пальчики пытались снять с якоря его рассудок.

Почти не отдавая себе отчета, Макс опустил сигнальную ракету и опалил края лужи. Жижа зашипела, черви взрывались с тихими хлопками.

Он сунул руку в каменную чашу и схватил одну из свечей зажигания…

Ракета погасла. У Макса сжалось сердце.

Огонь снова вспыхнул. Края трубки промокли, вода затекала внутрь и заливала фосфор. Макс потянулся ко второй свече, обхватил ее пальцами…

Ракета снова погасла.

Что-то сорвалось со свода и стукнуло по его затылку. Макс сдавленно вскрикнул от отвращения. Огонь опять вспыхнул. Мальчик смахнул что-то со своей шеи. Огромного черного жука. Едва тот коснулся пола, как на него набросились белые нити. Макс поискал глазами выход из пещеры и…

Сигнальная ракета погасла. «Господи, о господи, нет», – внезапно ослепнув, он споткнулся и заскользил по жиже. Оступился и едва не опрокинулся. Рука, пытаясь поймать равновесие, схватилась за что-то, напоминавшее на ощупь отсыревшее сало…

Ракета с шипением вспыхнула. В ее кровавом свечении Макс увидел, что дотронулся до чудовища-Шелли. Пальцы утонули в плоти на его спине. Кожа там сделалась рыхлой и склизкой. Сочилась непонятной ядовитой жидкостью.

И слегка треснула вдоль позвоночника. Под ней что-то извивалось.

Макс бросился прочь. Воздух кишел белыми нитями. Мальчик отчаянно замахал сигнальной ракетой, и несколько тварей вспыхнули призрачными фитильками.

Он услышал отвратительный звук, от которого по коже поползли мурашки. Что-то трещало и рвалось. Макс замер. Он представил, что это поднимается чудовище-Шелли. С жутким звуком тело отлипает от камней. В провалившейся грудной клетке свисают липкие сгустки гноя вперемешку с червями, а губы шипят: «Даааааааа…сссссс…»

Макс не мог себя заставить оглянуться. Он боялся, что если увидит такую картину, то все пропало. Ужас в его мозгу превратится в раскаленный шипастый орех. Может, лучше просто сойти с ума и покончить с этим раз и навсегда.

Проявляя нечеловеческое мужество, Макс медленно повернул голову.

Тело чудовища-Шелли шевелилось, но движение шло изнутри.

«Сперва одна нога, потом другая, Макс».

Теперь в голове Макса звучал голос Ньютона.

«Всего пять шагов. Может, четыре, если широких. Давай. Не бойся».

Он послушался. Каждое нервное окончание горело огнем, каждый синапс в мозгу готов был разорваться, но Макс быстро и бесшумно крался вдоль стен, пока задница не уперлась в начало туннеля.

Прежде чем броситься вверх по склону, он успел разглядеть в шипевшем пламени сигнальной ракеты, как на спине чудовища-Шелли разорвалась кожа. Огромная белая трубка – совсем как та, что вырвалась из тела незнакомца целую вечность назад, – обвивала блестящие кости позвоночника. Она походила на флаг, намотанный ветром на шест.

Трубка медленно, изящно развернулась и поднялась в темный воздух. Она замерла, точно хвост бладхаунда, у которого в крови закипала жажда охоты.

47

КОГДА МАКС ВЕРНУЛСЯ, Ньютон уже не спал. Один его глаз был неуклюже заклеен куском марли, другой злобно уставился на Макса.

– Ты ушел, – с упреком произнес Ньют.

– Свечи зажигания у меня.

– Это хорошо, я думаю.

Ньютон похудел. Неприятное зрелище: самый толстый парень в школе, Ньютон Торнтон, с проступившими, словно вырезанными из базальта скулами. Одежда стала ему велика и колыхалась на ветру.

– Кому нужны эти карточки «Еда-Без-Труда», – сказал он, поймав взгляд Макса. – Ричард Симмонс… – Ньюту удалось улыбнуться, – …чертов слюнтяй.

Он сидел на камне, нестройно напевая какую-то песню, а Макс возился с мотором лодки. Опускалась ночь, холод просачивался за воротники и леденил спины.

– Ты не поверишь, Макс, какой я голодный.

– Попробуй пососать камешек. Мама говорит, что так индейцы контролировали свой голод. Когда отправлялись на поиск видений или типа того.

Ньютон поднял голыш и сунул его в рот.

– Соленый, – сообщил он. – И каменный.

Ребята посмеялись. Макс снова занялся мотором. Он ввинтил свечи зажигания на место и захлопнул крышку.

– Я проглотил камешек, – сказал Ньютон. – Упс.

– Пососи еще один. – Макс изо всех сил пытался сохранять небрежный тон.

Канистра с топливом стояла там же, где ее вчера оставили. Макс отвинтил крышку бензобака и пустил в него булькающую струю, стараясь не пролить ни капли. Он слышал за спиной скрежет и очень беспокоился, что это Ньютон жует камни.

– Собери все, что тебе нужно, – сказал Макс, не решаясь оглянуться. – Мы скоро отчаливаем.

– Ты даже не знаешь, заведется ли мотор, – устало произнес Ньютон. – А он, скорее всего, не заведется.

– Зачем ты так говоришь, Ньют? Почему бы ему не завестись? И почему бы тебе не понадеяться на это?

Макс обернулся и увидел трагичный взгляд Ньютона.

– Я имею в виду, – произнес тот, опустив подбородок и глядя себе под ноги, – что, если он и заведется, ты должен ехать один.

– Что за дурость? Зачем мне так поступать?

– Затем, что я болен, Макс. А если я болен, то тебя, возможно, не пустят домой. Решат, что тоже заразился.

– Кто решит?

Ньютон пожал плечами: