Отряд Асано

В период халхин-голских событий в среде русской эмиграции вновь поползли слухи о близкой войне между Японией и СССР, которая могла стать для эмигрантов «освободительной». Слухи подкреплялись некоторыми публикациями из периодической печати. В журнале «Друг полиции» за номером 9 от 1939 года, в частности, говорилось, что японцы не являются врагами для эмигрантов, и если случится война между Ниппон и СССР, она «будет для русского народа войной освободительной». А пока в задачи полиции входит «очищение освобожденной территории от оставшихся на ней скрытых, враждебных новому строю коммунистических элементов… Русские молодые люди, прошедшие курс наших полицейских школ, получили для этого прекрасную, всестороннюю подготовку. В основу их воспитания положен великий принцип Ван-Дао, провозглашенный Конфуцием и разработанный далее его учеником Лао-Цзы…»[160]

Претворением в жизнь великого принципа ван дао (императорского пути) как основы объединения под «японской крышей» народов, проживающих на территории Маньчжоу-го, занималась созданная в 1932 году полуправительственная организация Киовакай (китайское название – Сехэхуй). Русские эмигранты были включены в состав Киовакай в 1939 году как один из «коренных народов» Маньчжоу-го. В это же время появилось русское подразделение молодежного отдела Киовакай, а летом 1940 года начали действовать Высшие курсы Киовакай для русской молодежи, включавшие в себя и начальную военную подготовку.

Русский женский отдел Киовакай – Кокубо фуцзинкай – нес своеобразное шефство над бойцами отряда Асано, ежегодно собирая пожертвования на подарки военнослужащим и выезжая время от времени на Сунгари-2 с театральными постановками.[161]

Летом 1940 года на западной линии СМЖД (станция Хакэ в 30 км от Хайлара) и в Трехречье (поселок Драгоценка) под эгидой Киовакай прошли военно-учебные сборы, в которых приняли участие молодые эмигранты практически из всех русских населенных пунктов западной линии. Занятия на сборах вели японские офицеры и резервисты из отряда Асано. В качестве наблюдателей на сборах присутствовали командующий 10-м военным округом Маньчжоу-го генерал-лейтенант У. Гармаев, а также представители Военной миссии и Бюро эмигрантов (начальник Захинганского БРЭМ – генерал Бакшеев).[162] В дальнейшем многие из молодых людей, проходивших военные сборы на станции Хакэ и в поселке Драгоценка, отправились служить в отряд Асано.

Своеобразным финалом военных сборов 1940 года стал строевой смотр казачьих учебных подразделений в составе Хакинской учебной пешей полусотни (станция Хакэ), Чжаромтинской пешей полусотни (станция Чжаромтэ), Якешинской конной сотни (станция Якеши), Хайларской пешей полусотни, Хайларской конной полусотни, Хайларской пехотной роты. В распоряжении о проведении смотра генерал Бакшеев отмечал: «…Порабощенный русский народ лишен возможности собственными силами порвать цепи рабства. Российская эмиграция материковой Азии и казачество, объединенные вокруг Бюро по делам Российских эмигрантов, готовы по первому зову своего Атамана Семенова придти на помощь порабощенным братьям! В этот ответственный момент наша готовность к любой жертвенности должна быть доведена до совершенства, а потому ваша строевая подготовка… необходима вам, как воздух!».[163]

В марте 1940 года большая часть русских военнослужащих отряда Асано, призванных на службу в тридцать восьмом году, была демобилизована и зачислена в резерв. Из первого набора в отряде остались только часть русских младших командиров и солдат, пожелавших продолжить военную службу. Каждый увольняемый в резерв давал подписку о неразглашении сведений об отряде.

Перед отъездом демобилизованных отрядников начальство отряда организовало для них прощальный банкет.

Эмигранты, прошедшие военную службу в отряде Асано, оказались на особом счету у японского руководства, которое стремилось их использовать и после окончания военной службы. Известно, что весь первый состав резервистов, получив документы о демобилизации (они были нужны, в частности, для оформления резервистами новых видов на жительство, так как срок действия старых за время их службы истек), прошел собеседование с сотрудниками харбинской ЯВМ. Резервистам была предложена служба в специализированных японских учреждениях.[164] Те, кто изъявил такое желание, в дальнейшем работали в подразделениях Военной миссии, Киовакай, Главного Штаба японской армии. Так, все бывшие члены фашистской партии, уволенные из армии, работали в дальнейшем в различных отделах и территориальных отделениях Военной миссии. Тем, кто отказался работать в японских учреждениях, была оказана помощь в трудоустройстве на частные и государственные предприятия. При этом резервистам вменялось в обязанность следить за политическими настроениями русских рабочих и служащих этих предприятий.