Отряд «Холуай». Из жизни моряков-разведчиков Тихоокеанского флота

— Слушаю, Скиба, — снова отозвалась трубка.

— Ты, моряк, берега не видишь! Как положено представляться, а! — рыкнул я.

Уткин с Рихтером начали слушать, прикрывая открытые рты ладошками, чтобы не заржать и не испортить спектакль.

— Сперва должен представиться тот, кто вызывает. Так написано в наставлении, — очень борзо парировал Скиба.

— Капитан первого ранга Вандаммов! С кем говорю?

— Адмирал Шварцнеггеров! Х… и те надо, каперанг?

Вот чёрт! Арбуза ни хрена не проведёшь, мигом смекает, что звонит обыкновенный матрос.

— Брейк, хватит выёживаться. Я сам вам в палатку линию тянул, — расколол меня матрос, — чо звонишь?

— Да спасибо хочу сказать за концерт. Вчера на поисковике слушал, обалденно поёшь!

— Ха! Не то слово… хошь спою… ранним утром играем мы на старом рояле в четыре руки…

— Аа… спасибо, спасибо! Лучше напой на микрофон, я себе на кассету запишу. Как там Масел поживает?

— Эээ… отлично товарищ старшина поживает, несет службу бодро и сказал, что, если я сейчас не заткнусь, он мне уши оборвёт. Тебе сказал, чтобы взял мыльно-пузырные принадлежности и подгребал к нам в аппаратную, только без хвостов.

Зачем мне к ним в аппаратную, да еще с мылом и полотенцем. Да ладно, думаю, земляк ничего страшного мне не приготовил. Отбрехавшись, что иду по срочному вызову, я, рассовав умывальные принадлежности по карманам комбинезона, пошлёпал в расположение связистов. Оказалось, «трататашники» под руководством Маслова соорудили полевой душ. Ну ладно бы они его уже опробовали, так нет — душ только смастерили, и им требовался испытатель. Своих моряков из экипажа аппаратной Николаю Сергеевичу было жалко, а вот земляка нисколечки. Да и сам душ представлял собой нечто замысловатое и грандиозное. Рядышком с вечно заведённой «силовой» машиной стояла рама из свежесрубленных деревьев, обтянутая плащ-палатками. Наверху на деревянной площадке громоздился какой-то здоровенный резиновый пузырь. Воду в него заливали из странного приспособления. Это была металлическая канистра в деревянной оплетке из прутьев, проткнутая насквозь металлической трубой. Вода нагревалась именно в этой канистре ужасно примитивным способом. Один конец из протыкавшей трубы насаживался на выхлопную одного из силовых агрегатов. Выхлопные газы нагревали и трубу, и канистру, и воду, находящуюся в ней. Вот для того, чтобы не обжечься, и нужна была оплетка из прутьев.

— Ой, не… спасибо, я чистый, — хотелось уйти на попятную, но меня слушать не стали и запихнули в импровизированный душ.

— Дайте выйти, раздеться, а то комбез замочу!

— Так, робу выкидывай, никто твои трусы не сопрёт, пацаны, смотрите за ним, а то он шибко шустрый — щас ускачит, як заиц, — давал советы Маслов, — тама у верху крантик резиновый на шнурочке есть, верти ево…

Пришлось раздеваться и передавать форму наружу. Так, ну что же, придётся лично опробовать изобретение связистов. Я встал на цыпочки, дотянулся до пластикового краника и повернул фишку. Еле теплая вода тоненькой струёй полилась мне на темечко. Учитывая то, что температура воздуха была еле-еле плюсовая, я ощутимо продрог, а под тоненькой струйкой не то что согреться, но и помыться было сложновато. Я открутил кран на полную. Струя стала помощнее и даже чуть потеплее.

— Ну как там, земеля, шо то ты замолк, ласты не откинул? — начал допрашивать из-за плащ-палатки Маслов.

— Тык, дык, м…я, это… таво… вода еле теплая, холодновато, — отвечал я, мелко вздрагивая и яростно надраивая себя куском мыла с романтическим названием «земляничное».

— Терпи, козак, ща вода потеплеет! Она тепля уся наверх уходит, закон хвизики.

Вода стала значительно теплее, и я согрелся, и тут струйка начала иссякать.

— Николай Сергеич, воде кранты, а я тока намылился! Щас замерзну на хрен! — возопил я, пытаясь смыть остатками мыльную пену.

— Скиба-два, еще канистру в РДВэшку! — скомандовал главстаршина.

Второй и менее знаменитый из семейства Арбузов начал карабкаться по шаткой лесенке, таща канистру.

— Ааастарожнааа, заливаююю! — предупредил он и вместе с канистрой, шаткой лесенкой и всей рамой душа завалился на меня.

— Б…яя!! — заорал я и, чудом увернувшись от канистры с трубой и выплескивающимся из неё кипятком, выскочил наружу весь в мыльной пене и голый.

— Херня какая-то получилась! — резюмировал Маслов — Хорошо хоть разведчика первого засунули — мои тюлени разожравшиеся выскочить бы не успели. Скиба-второй, ты шо там, жыв али как?..

— Таварищщ главстаршина, я чуть жопой не сел на эту трубу с канистры…

— Вылазь! Не х…р плакать! Канистру тож ташшы… вода осталась?

— Да и не расплескалась почти, — ответил Скиба, выбираясь из-под завала и таща канистру за оплетку.

— Слей вона Брейку, а то он от ушей до хе…а в мыльной пене. Негоже ево Попу в таком виде отправлять. А то они, шибзанутые, прибегуть и пить нас зачнуть за то, что ихнего матроса мордовали, мыться заставляли.