Отряд «Холуай». Из жизни моряков-разведчиков Тихоокеанского флота

— Мл…ть! Это мы еще не ночью стреляем и прицелы не включаем, а что будет, когда стемнеет, — ругается Зелень, выравнивая положение в воде, загребая свободной рукой, — постарайся не шебуршиться, прицел сбивается. Он снова прицеливается, и моё лицо — под водой. Когда же каплейт скомандует «Огонь»?? Задохнусь же на хрен! Утопит меня мой напарник по головному дозору, и утону я даже не в тесной трубе, а на чистой воде. Хоть бы догадался провентилироваться и набрать в лёгкие воздуха побольше. Ан нет, мордой в воду — и не шебуршись! Стараюсь не шевелиться и экономнее расходовать кислород в крови и мышцах. Балансируясь в воде, левой рукой задел шланг подкачки на жилете и, сам того не осознавая, вытащил его из резинового кольца, пальцами выдрал пробку на веревочке, зажал шланг и сунул его в рот. Как учили на водолазном деле — вдох, выдох через нос. У жилета запас плавучести обеспечат зашитые пенопластовые вставки, поэтому можно не бояться утонуть. Автомат на плече начал дёргаться. Зеленый стрелял, то отталкиваясь, то подтягиваясь ко мне ногой. Всё, отстреляли! Давление на спину исчезло, и я вышел на поверхность, не выпуская шланга изо рта. Всё-таки магазин автомата наверняка замочил. Выдохнул в жилет, чуть подкачал его, расцепился с Зелёным, занял своё место в линии. Выход на берег. Проверка оружия, разряженность, патрон из патронника, к мишеням.

Надо же, кто-то даже попал! Ещё заплыв? Снова по номерам? Капитан-лейтенант! Да ты с ума сошёл! Сколько можно издеваться над личным составом?! Всё, пошли снова, плывём, опять магазин больно давит на позвонок. Разворачиваемся, тут уже обдуманно — шланг в зубы, мордой в воду. Толчки магазина в плечо. На берег. Надеюсь, это всё, время уже к обеду, даже резиновая лодка не понадобилась. Нет, не всё! Короткий перерыв, протираем оружие и отрабатываем норматив посадки в лодку. Потом в полном снаряжении бегаем с лодкой по песку. Потом ходим на вёслах. Руки отваливаются, ужасно охота пить. Вон воды сколько, пей — не хочу! Да вот только одна проблема — вода солёная и невкусная. От неё и проблеваться можно, да и хлебнёшь «забортной» — жажда только усилится. Походили на вёслах, начали отрабатывать перевороты лодки во всём снаряжении и с оружием. Сил карабкаться по крутому надутому резиновому боку уже нет.

Ну так, может, хватит? Урррааа! На берег. Вытащили лодку, сидим в положении стрельбы с «колена», зыркаем по сторонам. Всё, перерыв. Только Поповских снова схохмил над нами. Мы не побежали в часть на обед. Не приехал ротный старшина Аничков с термосами. Вся группа начала среди скал оборудовать днёвку. Я скреплял резиновыми жгутами плащ-палатку и вполголоса допрашивал Федоса:

— Саня, как так мы без обеда будем? Я жрать хочу, капец! Желудок аж сводит! У меня во фляжке только чай с завтрака.

— Неа, не будем, мне каплейт сказал: расход (заявка на перенос на более позднее время) на группу — на обед не оставлять и пайки с баталерки не распечатывать. Они его личной печатью и пластилином опечатаны, типа на случай войны или еще чего, так что трогать нельзя…

— Жопа, надо было хоть на завтраке хлеба припрятать по карманам. Пофиг, чтобы старшаки сказали, я сейчас за кусок хлеба готов на задних лапках стоять…

Под выступом скалы натянули скрепленные плащ-палатки, придавили их камнями. Внутрь сложили рюкзаки и жилеты. Под надзором Поповских соорудили из камней очаг и светоотражающий экран для костра.

— Группа, разрешаю сушиться и обедать, — с ухмылкой оповестил каплей, — заместителю командира группы старшине второй статьи Федосову выделить личный состав для поисков чего-нибудь съедобного и разведения костров.

Вот молодец! И где же мы здесь найдём продукты питания? Тут, можно подумать, под каждой скалой лежит по палке колбасы и по бутылке лимонада. И снова мне в этот день не повезло. Меня назначили в «продовольственники», с дровами-то намного проще: вон на берегу сколько сушеного топляка, а где здесь еду брать? Старшаки, сидевшие наверху, вряд ли чем поделятся, а до носа уже долетает небесный аромат разогреваемой тушёнки. Побродили среди скал в поисках пропитания — только ветки, выброшенные на берег, да водоросли. Я по тропинке пошлёпал наверх. Старшаки, собравшись в кучу, сидели возле костра, курили, что-то друг другу рассказывали и громко смеялись. На костре между камней стоял армейский трехлитровый камбузовский бачок, при помощи проволоки переделанный в котелок. Над бачком тоненькими струйками вздымался ароматный пар.

— Картошка уже готова, может, еще баночку тушняка закинем?

— Не, макай сухарями в суп.

— Не лезь яйцами в солонку!

— В кашу лука подкрошите, — то и дело раздавалось от костра.

Живот скрутило голодной судорогой. Старшаки, сидевшие возле костра, заметили мою унылую фигуру.

— О, смотрите, караси поповские хавчик ищут! Прячьте котелок и банки, щас драться кинется!

— Что, карасик, не прошарили сами, теперь голодаете? Не смотри на нас взглядом срущей собаки! Выживание, товарищ матрос, штука серьёзная, так что вали отсюда! Не порть нам аппетит… идите, вон крабиков на берегу ловите.