Отряд ликвидации (ЛП)

– И что ты хочешь, чтобы я ответил, Кейдж? – спрашивает он, убирая пистолет в кобуру. – Что ты мне нужен на этом задании, на случай если все пойдет прахом? Это правда, ты мне нужен как поддержка. Ты, несомненно, один из лучших солдат, что я когда‑либо встречал. Но на самом деле, ты мне нужен не из‑за этого. Ты сам жаждешь, чтобы я наказал тебя, потому что ты этого заслуживаешь. И ты знаешь, что это правда. Дело не в искуплении, дело в наказании. У тебя был шанс навсегда выбраться из всего этого, но ты его отбросил именно потому, что до сих пор чувствуешь себя виноватым. Ты винишь себя за всю свою жизнь, Кейдж, и хочешь, чтобы я ощущал себя виноватым за тебя. И ты сам хочешь, чтобы я протащил тебя через ад, и чтобы ты смог за это меня ненавидеть. И ты не хочешь признаваться, что все то, что ты пытаешься доказать мне, на самом деле, нужно доказать самому себе.

– Я брехливый, жуликоватый орочий сын, душегуб, – смеюсь я ему в лицо, – да я был ублюдком еще до того, как ты схватил меня. И почему же ты считаешь, что я чувствую вину за все, что натворил?

– Тебя изводит не то, что ты натворил, или чего не сделал, – говорит он мне, подходя ближе и становясь лицом к лицу, – ты в этом прав, плевать ты хотел на всех тех, кого убил, тебе плевать на все причиненные тобой страдания. Но тебя мучает то, что возможно, если бы ты не был таким эгоистичным, так одержимым своим собственным выживанием, то может быть больше штрафников "Последнего Шанса" покинули бы Коританорум живыми.

– Ты не намеревался оставлять в живых хоть кого‑то из нас, ты или Ориель, – возражаю я, отходя от его пугающей фигуры.

– Где твое самопожертвование, когда оно было необходимо? – неуклонно продолжает он, снова подходя ближе. Мой личный судья и присяжные.

– Ты каждую ночь спрашиваешь себя, мог ли ты их спасти. Ты спрашиваешь, мог ли ты спасти Франкса, если бы не прикинулся мертвым во время авианалета. Мог бы придержать Гаппо на том минном поле, если бы не слинял? Почему ты обливался кровавым потом на Крагмире, пытаясь спасти Франкса? Может быть потому, что считал его лучше себя? Так ты из‑за этого так себя ненавидишь, потому что все эти умершие люди гораздо больше тебя заслужили право на жизнь? Вот почему ты – Последний Шанс. Вот почему тебе нужно, чтобы я наказал тебя, потому что да, ты – отвратительный, эгоистичный, трусливый кусок дерьма, которого Императору следовало бы убить. Но ты за всю свою жизнь так и не понял, почему он этого не сделал, а вместо – забрал жизни всех, кого ты знал, за исключение меня. Я единственный, кто у тебя остался, Кейдж. Я не воспоминание, и я говорю тебе – не смей уходить от меня, когда я разговариваю с тобой. Ничего не изменилось, ты до сих пор отребье, и у меня все еще есть обязанность спасти тебя от самого себя.

Я просто громко смеюсь. Хороший, сердечный смех пробирает до живота, аж челюсти сводит. Полковник стоит на месте и озадаченно смотрит на меня, подняв одну бровь. Умудряюсь взять себя в руки. Пара других штрафников пытается подойти, но завидя Полковника, отступают.

– Да, Полковник, – отвечаю я, энергично отдаю честь, хотя так и не могу остановить хихиканье, – если вы прекратили строить из себя лицемерного сукиного сына, сэр, то я хотел бы проверить свое отделение.

– Вперед, лейтенант Кейдж, – говорит он, кивая, и наши официальные отношения восстановлены. Когда ухожу, то мои мысли в беспорядке, я ощущаю на своей спине пронзающий взгляд, но вскоре разум прочищается, когда начинаю выкрикивать приказы остальным.

ОРИЕЛЬ вернулся примерно в полдень и приказал нам собираться и выдвигаться.

Задание начинается здесь и сейчас. Без дальнейших слов мы собираемся, последний раз проверяем свое оружие, собираем боеприпасы и оставляем ненужные теперь вещи. Спальники, лагерные горелки – все это будет лишним весом, а мы должны пойти налегке.

Быстро машем на прощание крутам, которые так же готовятся сняться. Ориель безошибочно ведет нас по улицам. Избегая больших толп чужацких кварталов, мы проходим мимо космопорта. Он указывает в сторону стоящего на площадке корабля тау, мерцающего белого шаттла, украшенного огромными красными символами тау. Это транспортник Пресветлого Меча, который уже отправился в боевой купол для проверки.

Инквизитор ведет нас дальше от космопорта, и мы видим другой купол, стоящий отдельно в пустыне, соединенный с городом единственным мерцающим серебром рельсом. Когда подходим ближе, я замечаю похожие на пулю очертания вагонов, снующих туда‑сюда, и осознаю, что это какие‑то локомотивы.

– Вот так мы попадем в боевой купол, – говорит он нам, указывая на проносящийся мимо нас транспорт.