Отряд мертвых

Трахаться с мужиком за деньги – или с теткой, если на то пошло – дело нехитрое, это я поняла. Когда «герыч» становится твоим Богом – а он стал моим отцом, сыном и гребаным святым духом, – все остальное выстраивается в очередь, чтобы служить Ему.

Та первая доза была ответом на незаданный вопрос, о котором я сама не знала. Терзающая тревога, вина за роль, сыгранную в смерти бабушки Джун, потеря единственной опоры в жизни – все эти вещи приобретали смысл, когда героин тек по моим венам. Наркотик был кровными узами между моей совестью и потребностью в покое. Он забирал боль – по крайней мере, ненадолго.

Прошел месяц, прежде чем Райан – которого я все время видела приставкой к шприцу, колол ли он меня или кого-то из прочих своих фанаток – предложил заняться проституцией. Он не угрожал, не запугивал, даже не просил. Гений Райана (я только сейчас оценила это дерьмо, задним числом, приносимым смертью) заключался в его способности подать это как мою собственную идею.

– Девчонка знакомая, Ракель. Ну, ты знаешь, тощая, с большими сиськами, но тянет на шестерку против твоей чистой девятки. В общем, все утро гудела мне в уши, как она зашибает штуку в неделю.

Гребаный изврат, так я ему и сказала.

Райан, весь такой скучающий от темы разговора, который он не только начал, но и активно продвигал, пожал плечами.

– Говорит, она просто тусит с мужиками.

– Хочешь сказать, они ее… тусят, – сказала я. – Эта телка – просто шлак.

– Неа, там всё не так. Просто одинокие мужики ищут чутка компании. Все невинно, типа навещать стариков на дому. Как это называется? Помоги пожилым. Это типа «Помоги, блин, пожилым».

– И сколько она получает?

Райан пожал плечами.

– Смотря сколько вкалывает. На той неделе получила четыре сотни за день. Прилично. Прикинул, я мог бы и сам попробовать.

Я фыркнула. Сказала, у него не хватит терпения набрать ванну, где уж болтать со старушкой о ее умершем песике.

Я рассеянно почесала руку. Месяц «герыча» уже забил место главного акционера в битве за мою душу.

– У тебя есть?

– Что есть? – невинно переспросил он.

– Сам знаешь.

Райан отвел взгляд, будто смущенный моим нарушением наркоэтикета.

– Ты опять за этой штукой…

– Эй, не говори так, – сказала я с бурлящим отчаянием.

– Как так?

– Будто я нарик.

Он посмотрел на меня – взгляд врача, полный сочувствия.

– Он тебе нужен, потому что без него жизнь слишком хреновая, я понимаю. Всегда понимал и никогда не стану тебя осуждать.

– Но?..

– Но это дерьмо стоит денег, а я не аптека «ешь сколько влезет».

Я сказала, что найду работу.

– Игровые автоматы? Или в пабе? Брось, Дейзи-Мэй, это все для лохов. Настоящие деньги делают не так.

Райан много твердил о «настоящих деньгах», как будто речь идет о тайнике, от которого у него есть карта, а не о трастовом фонде, основанном на совращении слабых и отчаявшихся. Тогда я этого не видела. Сейчас же, в гниющем теле на ферме, закормленная воспоминаниями… Я видела это в высоком разрешении.

И вот я отправилась за «настоящими» деньгами и начала с… ну, сначала это были просто свидания. Не имеющие друзей работяги, одинокие вдовцы, неустроенные разведенные, мужчины, сошедшие с колеи и не знающие, как вернуться обратно. Я не видела никаких денег (ими занимался Райан, потому что он «знал, как их уберечь, надежней, чем в любом банке, который снимет свой долбаный процент и хрен знает что еще»), зато видела много героина. Моя любовь продолжала появляться, и мне не нужно было больше просить: он откуда-то знал, когда мне требуется доза. Наверное, потому, что она требовалась мне всегда.

Я никогда не спрашивала, почему взрослые мужчины – некоторые на пятьдесят лет старше меня – хотят «потусить», поскольку есть вопросы, на которые ты уже знаешь ответ, и тебе незачем его слышать. Я едва помню тот раз, когда впервые сделала что-то большее, чем «тусовка», но мужчина – в четыре раза меня больше, с кровоточащими деснами, желтыми зубами и запахом прокисшего молока – наверняка был особенно трудным воспоминанием, когда Герцогиня выскребала мне память. Каждый следующий раз был тяжелее предыдущего, потому что каждый раз, когда я занималась сексом ради дозы, исчезал еще один кусочек меня, отколотый и отнятый потеющими, растленными партнерами.

* * *

Я перед домиком.

Райан на ступеньках, стучит в дверь.

Это домик Пита. Мы пришли повстречаться с напарником Джо, Питом.

Я видела его в церкви, когда была там с Джо, и не вспомнила даже волоска в носу этого подонка. Как такое случилось? Как я могла прийти к этому домику вместе с Джо – домику, куда меня приводил Райан, – и ни хрена не помнить?

Это случилось, потому что мои воспоминания забрала Герцогиня, как забрала воспоминания Джо. И какими бы ни были причины этой насильной амнезии тогда, сейчас все это скармливалось мне; мое позорное прошлое выдавалось по одной отравленной таблетке зараз. И я ничего не могла с этим сделать.