Отряд особого назначения. Диверсанты морской пехоты

Не успели люди в караване успокоиться, как самолеты налетели снова. Опять досталось боевому кораблю, в него попала бомба. Возле пострадавшего крутился корвет, старался снять людей. Но взорвались боеприпасы в погребах корабля, море поглотило обломки взлетевшего на воздух судна и часть экипажа, не сумевшего перебраться на корвет.

В третьей за этот день атаке бомбардировщиков близкими разрывами бомб повредило «Эмпайр Лоуренс», с одного борта в судно влилось много воды, оно потеряло управление. Звено бомбардировщиков со следующего захода угодило в израненный сухогруз, до соседей донеслись взрывы, вспышки, вверх взлетели водяные смерчи, а как только потоки осели, все увидели уходящий под воду транспорт. Его собрат-близнец «Эмпайр Баффин» пока еще плыл в конвое к российским берегам.

За этот день немецкие самолеты четырежды атаковали конвой, каждый раз прилетало не менее 12–15 «юнкерсов», и все они вернулись обратно на свои базы.

В последней атаке бомбы взорвались совсем близко возле бортов «Эмпайр Баффин», его так сильно захлестнуло водой, что экипажу показалось, будто они пошли на дно.

Вода разломала шлюпку на рострах, местами скрутила в жгуты леерные ограждения вдоль бортов, наделала много других бед. Но судно сохранилось на плаву, машины работали. Пароход держал строй, плыл вперед.

Конвой, хотя и несколько поредевший — за этот день вражеские самолеты потопили пять транспортов и подводную лодку, — шел по курсу, по-прежнему вытянувшись в ширину.

И на следующий день немецкие самолеты не оставили конвой в покое. Налетели пикировщики и торпедоносцы. Одна торпеда попала в судно, оно лишилось хода, по инерции прошло с пол кабельтова, склоняясь вправо и встав поперек курса соседних судов. Крен на правый борт заметно увеличивался.

Остальные плыли безостановочно, снижать ход, терять строй из-за подбитого судна не полагалось. Возле пострадавшего остался корабль-спасатель. Но вскоре с конвоя разглядели, что судно и корабль горят. Видимо, немецкие подводники разделались с ними.

Около конвоя постоянно крутился «фокке-вульф», следил за курсом, радировал своим.

Шли пятые сутки частых тревог. Люди не высыпались, устали, любой пустяк их раздражал, глаза воспалились, покраснели, лица обросли щетиной.

Наконец, впереди показался туман. В караване возликовали, как будто перед ними была земля обетованная. В тумане ожидали спасения и от самолетов, и от подлодок.

Часов шесть шли в густой белесой мгле. Потом она стала редеть, рассеиваться, но над морем плыли низкие темные тучи.

Около полудня на сероватом горизонте показались три советских корабля. Моряки ликовали необычайно, хотя прекрасно понимали, что те не могут быть надежной защитой. Но это приплыли союзники, к кому они шли с набитыми трюмами и уставленными впритирку на палубах танками, автомобилями, самолетами, взрывчаткой. Теперь стало ближе и до советских берегов: конвой плыл Баренцевым морем.

А «фокке-вульфы», сменяя один другого, беспрерывно барражировали возле конвоя. Где, в каком месте они наведут на караван самолеты или подлодки?

День плыли спокойно. К вечеру появились два бомбардировщика, но их сразу же отогнали зенитчики, «фокке-вульф» попытался отвлечь внимание на себя, вдруг ринулся на сближение с эсминцами. Те направили огонь на него. Из облаков вывалился бомбардировщик и ринулся в атаку. Но на советском эсминце успели заметить его и сразу же выпустили несколько порций шрапнели. Самолет в пикирование не вышел, бросил бомбы с высоты, они разорвались в воде. Эта атака для «Юнкерса» оказалась последней, зенитчики его сбили. Советские эсминцы стреляли по самолетам из орудий главного калибра дистанционными гранатами, которые при взрыве рассеивали по округе множество осколков. Они сбили на переходе пять немецких самолетов.

На следующий день семь торпедоносцев атаковали конвой, но все торпеды прошли мимо судов.

Конвой разделился надвое: одна часть повернула к Кольскому заливу, другая держала курс на Белое море, к Архангельску.

Разошлись в разные стороны в вечернюю пору при чистой, солнечной погоде.

В момент перестроения появились немецкие самолеты. На судах воцарилось беспокойство: немцы должны непременно атаковать на этом отрезке пути, еще несколько часов хода, и начнется зона советских истребителей.

В каютах, в кубриках, на боевых постах люди были в напряжении, никто не смыкал глаз, всем чудилось, что с неба или из глубины моря опять вырвется смертоносный смерч.

Следующим утром опять появились немецкие самолеты, а часа через два с половиной над караваном появились советские истребители. Они сбили пять «юнкерсов» и два «мессершмитта». В этом бою погиб любимец флота, популярнейший из североморских летчиков дважды Герой Советского Союза Борис Сафонов.

Далеко к югу начал нечетко вырисовываться контур русского берега.

Напряжение спало, люди почувствовали, что они могут добраться до земли. Разговорились, курили не в одиночку, а в компании. Самые уравновешенные пошли спать.

В Кольский залив суда и корабли охранения втягивались, прикрываемые сверху десятками истребителей.