Отряд особого назначения. Диверсанты морской пехоты

Потом ходившие в экспедицию в Опнан вернулись в Скарсвог, оттуда отправились в Камёйвер. Перед тем как русским сойти на берег, им дали шубы из овчины.

С этого момента пленные моряки надолго исчезли.

В то время, когда немцы собирались в экспедицию в Опнан, житель Камёйвера Ханс Слеттволд попросил разрешения у немецкой комендатуры сходить на катере к той же пристани, чтобы забрать там заготовленное осенью сено, но ему отказали в выдаче пропуска.

Через несколько дней, когда Слеттволд снова обратился со своей просьбой, разрешение ему дали, но при этом настойчиво просили обратить внимание на то, что он там увидит, и обо всем доложить ленцману.

Вместе с ним в переход через фьорд отправились его сын Альфон и сосед Арнульф Сёдерхольм.

В Опнане перед их глазами предстала трагическая картина.

В воде, невдалеке от причала, плавало русское ватное обмундирование. В брюках и в рукавах куртки торчали обломки рук и ног. В одном из маленьких домиков на столе увидели таз с вареным мясом, сложенным пирамидой. В углу лежали остатки окровавленной одежды. В крупных кусках мяса они распознали верхние части рук и ног. В центральном доме двери сорваны, в одной из комнат на полу много крови. В двери следы пуль.

Слеттволд и его спутники примерили обрубки мяса в тазу к обмундированию — было очевидно, что расчленен один человек.

После немецкой экспедиции на лыжах из Скарсвога с русским проводником сюда никто не приходил. Слеттволд с сыном и соседом были первыми посетителями. Ленцман записал их рассказ.

На Мегерее об этом случае поговорили неделю-другую, а потом перестали, вскоре забылось. Мало ли море выносит людей, спасшихся от кораблекрушений. И этим найдут дорогу, куда отправить.

Прошло еще два месяца. И вдруг до жителей Скарсвога, Камёйвера и других селений на Мегерее газеты, радио, а потом и кинохроника донесли потрясающую весть.

Те двое русских, которых арестовали у них немцы в начале апреля, в Осло признались, что они убили в Опнане троих своих товарищей и съели их. Жители тех селений, рыбаки, которые переправляли их на своих ботах от одного поселка к другому, а потом на материк, с содроганием обсуждали, как это могло случиться, как эти люди осмелились после своего злодеяния прийти к ним и просить помощи.

Кто-то поверил, кто-то сомневался, у кого-то возникло чувство гадливости, но никто не рискнул снова сходить к Опнану. И ранее это место считалось мрачным, теперь оно навлекло на себя новую печать проклятия. Даже на ботах избегали подходить к этому берегу, боялись немцев: вдруг они за такой визит покарают.

А основания к такой боязни были.

Лучше других, точнее всего знали, что было в Опнане, Сёдерхольм с сыновьями и соседом. Они спускались там на берег, ходили по поселку, виделись и разговаривали с двумя моряками уже после того, как, по словам выступавших на пресс-конференции, они своих напарников по несчастью убили 6 марта. Ни малейших следов убийства там не было. И труп в воде не плавал.

Сёдерхольм с сыновьями и их сосед были живой уликой спектакля, устроенного нацистами. Показания о времени убийства, о голоде явно не сводили концы с концами. Эти свидетели мешали, они были очевидцами фальсификации.

В день открытия конференции их арестовали. Несколько позднее троих взрослых казнили, а четвертого по малолетству осудили на долгие годы тюрьмы. Казалось, концы содеянного ушли в воду.

Однако сохранились документы. В живых остались норвежцы, видевшие захваченных в плен и говорившие с ними. Выжили и вышли из этой войны некоторые непосредственные участники трагедии на Опнане и разыгранного в стортинге по сценарию нацистских сочинителей представления.

Когда поврежденная тараном немецкого эсминца подводная лодка вернулась в Полярное без своего командира, его старпом, комиссар лодки и оперативный офицер отдела доложили, что они кричали с борта лодки на берег, оттуда отвечали, но вернуться на подлодку за остальным грузом не могли, поскольку остались без шлюпок.

Было еще несколько попыток сходить на шлюпках к берегу, но каждый раз безуспешно.

Настало время назвать поименно тех разведчиков, кто пошел на резиновых шлюпках к берегу в ночь на 14 февраля 1942 года.

Командир группы Карила Кале Оскар. Родился в Киберге. Ему шел сорок второй год, когда он отправился в эту операцию. Окончил семилетнюю народную школу. В компартию Норвегии вступил в 1924 году. В предвоенные годы избирался членом муниципалитета округа Вардё. В конце сентября 1940 года несколько семей из Киберга решили бежать в Советский Союз. Ушли сразу на трех ботах. В числе их плыл и Карила с женой Жозефиной. Детей у них не было. В Норвегии остались три его брата и четыре сестры.