Отряд особого назначения

Туго приходилось на спусках с холмов и с береговых откосов. В темноте глаза не различали, куда несут лыжи. Тормозили и лыжами и палками, распахивая снег как угольником. Падали все реже и реже, день ото дня лыжи становились все послушнее, обреталась сноровка и подсознательное чутье: если вскинуло впереди спускавшегося, настораживался и катившийся следом.

14 ноября приблизились к цели. Потянул ветер с моря, принес теплый воздух, заморосил дождь. Сверились с картой. Близость аэродрома чувствовалась во всем: слышался шум самолетных моторов, доносились автомобильные гудки, временами небо бороздили лучи прожекторов, указывая путь заходящим на посадку самолетам, то вспыхивали, то исчезали огоньки автомобильных фар.

Впереди, несколько особняком, отрезанная широкими лощинами от других высот торчала небольшая сопка. Возле южного подножия ее устроили лагерь для большого привала. Выставили дозоры, утрамбовали снег между зарослями кустов, сгрузили рюкзаки, сложили в сторонке груз, переоделись.

Николаев послал Старицкого и Бакешина обойти высотку, посмотреть, не попадутся ли дороги или лыжные следы к аэродрому.

Посланцы вернулись примерно через час; ни на высоте, ни поблизости люди не ходили и не ездили, снег лежал нетронутый.

Ночь прокоротали в снегу, дозоры ни разу не потревожили спящих.

Утром Николаев отобрал две группы и велел им отыскать места, с которых можно скрытно следить за аэродромом.

Младшему лейтенанту Синцову с тремя разведчиками — Богдановым, Замятиным и Ивановым — он велел пройти к северо-востоку километра на два, поглядеть, каковы подходы и каков обзор.

Другая группа натянув маскхалаты, налегке, только с оружием, пошла по склону сопки, а потом лощиной посмотреть, насколько близко расположен аэродром.

Федору Шелавину становилось все хуже и хуже. Он почти не мог сидеть. Разостлали меховые куртки, уложили, укрыли. Но Федор вскоре попросил поднять его, лежать и сидеть оказалось еще больнее.

Стало ясно: идти он больше не сможет. Из лыж связали волокушу, протянули постромки, чтобы в них могли впрячься двое лыжников. На волокушу приспособили меховую подстилку. Подготовились везти заболевшего.

Прошел час, второй, третий… От людей, посланных в дозор, не поступало никаких сигналов, хотя было условлено, что, если возникнут сложности, они дадут красную ракету.

После полудня в районе, где располагался аэродром, послышалась стрельба. На малой высоте пролетел над разведчиками самолет. По приказу Николаева стали готовиться к отходу: разобрали оружие и имущество, уложили Шелавина на лыжи-волокушу. Каждый залег на отведенной ему позиции, изготовившись поддерживать своих и отразить нападение.

Младшего лейтенанта Синцова с семеркой разведчиков Николаев снова послал к северному склону сопки, велел поддержать разведчиков, если они будут прорываться силой.

Синцов вернулся минут через сорок, доложил, что видел вражеских солдат с собаками, но катились они на лыжах без остановок, не стреляли. Из-за сопки, откуда можно было ожидать наблюдателей, никто не появлялся, стрельба идет будто бы намного левее.

Командир отряда Фрол Николаев молча вслушивался в тревожный разговор своих людей. Перешептывались, высказывали предположения, но все надеялись на благополучный исход.

«Какой народ! — думал Николаев. — В тяжелую минуту лучше, чем за месяцы и годы, узнаешь, чем живет и дышит подчиненный тебе человек. С такими можно горы свернуть! С ними можно воевать!»

Больше половины группы Николаев выставил в дозоры, остальным приказал отдыхать, готовясь к смене часовых.

Был на исходе третий час дня, когда Головин, Старицкий, Никандров и Кеньев вернулись к лагерю, который они покинули утром. Все облегченно вздохнули.

В пути разведчики натыкались на старые следы лыж.

Немцы или финны ходили тут с неделю назад, а то и более.

Был ли это постоянный маршрут патрулей или след от каких-то случайных путников, определить трудно. Сопка кончалась крутым обрывом. С нее аэродром виден как на ладони.

Ребята бегло оглядели все, что открылось взору. Отчетливо видели не только строения и самолеты, но и людей. Поблизости от себя ни дозорных постов, ни подвижных патрулей не заметили. Только на соседней сопке засекли зенитную батарею.

Успокоившись и отдышавшись, стали все записывать и зарисовывать, привязывать к координатам, прикидывать расстояния, отмечать на карте, сопоставлять с показаниями компаса.

Сперва руки мерзли, карандаш держался плохо. Несколько раз растерли их снегом. Нанесли на бумагу весь поселок: и дома, и метеостанцию, и командно-диспетчерский пункт, стоянку грузовиков, бензовозов, чуть отодвинутую в сторону радиостанцию с частоколом мачт и паутиной антенн на них.

Самолеты после посадки заруливали куда-то вбок и скрывались из виду. Оттуда же появлялись те, что собирались взлетать.

Захотелось получше рассмотреть стоянку самолетов.

Головин и Старицкий вызвались забраться на дерево, чтобы поглядеть в бинокли.