Отряд

— Есть одна существенная разница, — сказал серьезно Александр.

— Какая?

— А такая, что моя игра на компьютере ни к чему не обязывает. Поиграл, выключил и спать иди. Или обедать. А эти после своих игр начинают живыми людьми двигать.

— Это да, — согласился Дитц. — Кстати, насчет живых людей. Ты не задумывался, мой друг, о нашем ближайшем будущем?

— Задумывался, — хмуро кивнул Велга и выключил игру совсем. — Ну вот, все настроение мне испортил.

— Уход от действительности, — наставительно заметил Дитц, — еще никогда и никому пользы не прино-сил. Ты не ответил на мой вопрос.

— Почему это не ответил? Ответил. Ты спросил, не задумывался ли я над нашим будущим. Я ответил: задумывался.

— Ну и?

— Что?

— Тьфу ты… Что ты надумал, лейтенант? План есть какой, нет? Или ты предпочитаешь покорно отправиться в подвалы НКВД, где тебя и твоих бойцов без долгих разговоров поставят к стенке? Хотя нет, вру. Разговоры, конечно, будут. Долгие и очень болезненные.

— Ну, знаешь ли… подвалы гестапо ненамного лучше. Если вообще лучше.

— Полностью с тобой согласен. А почему и спрашиваю: что ты надумал?

— Ничего пока. Куда ни кинь, бля, везде клин, то есть, полный п…ц кругом.

— Так что же делать?

— А хрен его знает. Ты-то сам что думаешь?

— Я? Лично я собираюсь попросить, чтобы меня и моих солдат высадили в Южной Америке. Лучше всего в Аргентине.

— Та-ак. А почему, позволь спросить, именно в Южной Америке да еще именно в Аргентине?

— А ты сам подумай. Европа отпадает и вообще вся Евразия тоже. Африка? Хрена там делать среди дикарей… Австралия отпадает, потому что мы немцы. Северная Америка тоже и по той же причине. В Антарктиде, сам понимаешь, одни пингвины. Ну и что остается? Правильно. Южная Америка. Очень хороший материк, по-моему. А почему Аргентина… В Бразилии слишком много джунглей этих амазонских, в Чили — гор, и вообще мне Чили что-то не очень нравится. Колумбия? Не знаю, не знаю… Кофе там, конечно, хороший, но… В общем, я решил, что лично мне и моим парням больше всего подходит Аргентина.

— А язык?

— А что язык? Выучим, не впервой. А война кончится, вернемся, кто захочет, в Германию. Если будет куда возвращаться, потому как я хоть и простой «обер», а понимаю, что тысячелетний рейх протянет еще от силы год-два, не больше. — Дитц как-то не очень весело усмехнулся.

— Насчет рейха ты прав, — охотно согласился Алек-сандр. — А вот насчет Аргентины… Ты уже говорил об этом со своими?

— А как же, говорил. Они согласны. Жить-то всем хочется, а национал-фанатиков среди нас нет.

— Жить… Смотря как жить.

— Да брось ты! Что, лучше будет, если тебя свои же и расстреляют на родной земле? Подумай, марксист чертов!

— Маркс, между прочим, был немцем…

— Евреем, — безапелляционно вставил Дитц.

— Какая разница? Жил-то и теорию свою придумал в Германии! И вообще ты меня с мысли сбил… А, так вот, для себя я пока не решил, но если кто из моих н захочет возвращаться в Россию, насильно держать н стану.

— Уже прогресс, товарищ лейтенант. — Хельмут потянулся всем своим длинным худощавым телом, отчетливо хрустнув суставами. — Ладно, Саша, пошли обедать. Что-то я проголодался.

Лейтенант Александр Велга без особого энтузиазм ковырялся вилкой в тарелке и продолжал размышлять над словами Хельмута Дитца.

Счастливчик обер-лейтенант, все уже для себя решил и в ус не дует. И немцы его тоже все решили. Тупа: тевтонская решительность. Без комплексов. Аргентина… Страна на краю света, где, кажется, говорят по-испански и неплохо играют в футбол. Немцам хорошо, них и до войны был капитализм, когда границу пересечь, что два пальца… А у нас… Нет, если выбирать тоже Аргентину, то с Россией можно распрощаться навсегда. А я, черт возьми, не люблю этого слова. И мама… с ней-то как быть?

— О чем закручинились, товарищ лейтенант?

Александр вздрогнул и поднял голову. Прямо на него через стол смотрели темно-карие глаза Михаила Малышева. Рядом Стихарь и Вешняк перестали жевать тоже выжидательно смотрели на своего командира.

За соседним столом притихли немцы, и в этой неожиданно наступившей тишине буквально грянул веселый голос невесть когда появившегося на пороге старшего советника Карсса:

— Поздравляю, друзья! Через час мы выходим из гиперпространства в Солнечной системе где-то на орбите вашей десятой планеты!

Из выжидательной тишина сначала превратилась радостно-изумленную, а потом и вовсе кончилась.

— Что?! Ух ты…

— Наконец-то!

— Не верится даже…

— А я, братцы, как-то уже привык… это… в космосе-то!

— Не, дома все одно лучше. Пусть и в Аргентине Земля как-никак…

— А посмотреть можно будет?

— На что смотреть, чудило?

— Ну, это… на планеты разные, на Землю нашу. Не будет же больше такого случая никогда.

— И то верно… Эй, Карсс, посмотреть дадите?

— Почему нет? Капитан даст вам картинку на экран в кают-компании. В рубку, извините, нам всем сейчас нельзя — у экипажа много работы.

Шум голосов отвлекал Велгу от какой-то очень важной мысли, не давал сосредоточиться. Что-то такое сказал старший советник в самом начале, что теперь мешало Александру вместе со всеми радостно обсуждать это долгожданное известие.