Отряды в степи<br />(Повесть)

В полевой сумке его было найдено удостоверение личности на имя Бесергенева и около десяти тысяч рублей царских денег. Эскадрон Цупкина был всегда на самых ответственных участках боя, он умело выбирал правильный удар по противнику.

Петр Иванович Цупкин прокомандовал эскадроном более года. И его эскадрон не знал поражений.

За боевые заслуги Цупкин дважды был награжден орденом Красного Знамени.

В 1923 году в боях с бандой князя Джентимирова на Кавказе Цупкин был тяжело ранен в правую ногу выше колена, и после долгого лечения в госпитале был демобилизован. Он умер в 1960 году.

…Спят люди. Прекрасные люди. Вчера они пели:

Меня Россия в бой послала
За вольный труд, за бедняков,
Чтоб их избавить от оков,
Чтоб свергнуть иго капитала…

Эти люди — все разные — сильны единым дыханием.

Пройдет немного времени, и целый эскадрон будет требовать: «Записывайте нас всех в коммунисты».

И на замечание: «В партию поэскадронно не принимают»— эскадронный ответ, что это известно, но эскадрон на собрании постановил: всем идти в бой за Лениным коммунистами…

Где-то неподалеку, в санчасти, — Надя, Семена Михайловича жена. Ездит она на тачанке. Ухаживает за ранеными, шьет им халаты. Недавно разбило снарядом машинку швейную — горевала. Семен утешал: «Машинку достанем, ладно, что сама осталась жива…»

А где-то Денис? Емельян? Ленька — тот у Никифорова. Зря его не взял к себе в конницу. Тут как-то струсили трое. Вместо того чтобы в атаку идти, с подпругами замешкались. Прикрикнул на них. После боя на собрании пригрозил: «Откомандирую в пехоту». Как они огорчились! Чуть не на коленях просили их не откомандировывать. Леньке тоже хотелось быть конником, а воюет в пехоте… Зря его не взял! (Впоследствии Леонид перешел-таки в конницу.)

Под натиском белогвардейцев дивизия отходила к Царицыну — в лице царицынского пролетариата красные партизаны видели своего боевого союзника в борьбе с белой гвардией. В Царицыне была Красная Армия, были снаряды, хлеб, продовольствие. И хотя генерал Краснов наступал на опору Советской власти на Дону — краснопартизанские отряды, он стремился овладеть и Царицыном. Стало быть, беженцам и там грозила беда.

Но они шли и шли, шли упорно. К ним присоединялись все новые, теперь их насчитывалось до восьмидесяти тысяч, и они связывали бойцов, лишали их возможности драться.

Только конники совершали смелые вылазки и набеги на наседавшие белогвардейские части. Беженцы шли медленно, гнали отощавший скот, еле передвигавший негнувшиеся ноги, везли на скрипучих подводах свой скарб. Все страдали от жажды. Но нигде не было чистой воды. Люди, кони, коровы, овцы пили из одной и той же попавшейся на пути лужи грязную воду. Припадали к горько-соленой воде прудов, затянутых тиной. Люди болели холерой, падали, умирали от солнечного удара, оставались лежать на дороге. «Скорей бы Царицын!» — говорили еще уцелевшие, не зная, что ждет их в Царицыне. Но до Царицына было еще ох как далеко! В душные ночи привалы казались кошмарными: люди стонали, бредили.

И никто не знал, кроме Буденного и других командиров, что и беженцы и дивизия, сомкнувшаяся вокруг них кольцом, охраняя их, в свою очередь окружены белыми! В Царицын надо было прорываться!

В середине августа те, что уцелели еще из десятков тысяч людей, измученных, изможденных людей, подошли к реке Сал…

За рекой на далеких курганах вспыхивали пушистые облачка выстрелов.

Буденный подскакал к реке, резко осадил коня, чертыхнулся.

Мост через Сал был взорван белогвардейцами.

Мост восстанавливали ночами. Работали не только бойцы. Все, кто не ослабел совершенно, таскали землю, вбивали сваи. От станичников не отставали женщины, ребятишки. Днем дымовая завеса окутывала реку. А с той стороны реки в табор беженцев сыпались снаряды, убивая детишек и женщин.

Среди командиров возникали разговоры о том, что надо оставить беженцев, бросить, весь этот табор цыганский, идти сражаться одним.

Буденный услышал такие слова, лицо у него окаменело. Яростью блеснули глаза:

— Бросьте панику разводить! Разве можно родных, близких бросать, отдавать на расправу казакам? Или все перейдем через Сал, или все вместе погибнем!

Так и было покончено с разговорами.

Мост восстанавливали с великим трудом.

Первыми по нему перебрались беженцы. Теперь до Царицына было не так уж далеко.

Кавалерия снова вступила в бой.

Федор Морозов обошел противника и вынудил его повернуть.

Во главе своего эскадрона Морозов бросился в атаку на белогвардейцев, смял их.

Пока противник перестраивал свои ряды, подоспели основные силы отряда.

Открыв сильный артиллерийский огонь не только из пушек, но и с бронепоезда, белогвардейцы вновь наступали.

Атаки отбиты.