Отрицание

— Из интерната? — настораживается мама, поскольку слава интернатовских всем известна, да и на меня вроде как они же напали. — А чего он хотел?

— Да это я приглашал. Знаешь, они там вдали от дома живут, да и родители у них часто неблагополучные. Вот я его и позвал, чтоб он немного хотя бы семейной атмосферы вдохнул. Неплохой вроде парень.

Мама смотрит на меня с нескрываемым удивлением.

— Молодец, — наконец отзывается она. — Это хорошо, конечно. Главное, чтоб он воров не навёл.

— Не наведёт, — бросаю с подростковой беспечностью.

— А откуда ты его знаешь?

— Да… — судорожно соображаю я, что придумать. — Их к нам в школу привозили, ну, типа по обмену опытом, или как это называется…

— Ну-ну, — хмыкает мама, — я вижу ты нормально опытом обменялся. «Блин», и что ты там ещё принёс? Теперь ясно откуда.

Ясно ей. Я только улыбаюсь.

— Иди ужинать, кастрюля на плите…

Я кормлю Раджа перловкой с мясной обрезью, а сам угощаюсь гречкой с тушёнкой. Давненько я такого не едал. Тушёнка отличная, надо сказать. Ставлю уверенный зачёт.

— Мам, а ты будешь?

— Ешь. Я уже поела.

В половине восьмого начинаются «Весёлые ребята».

Легко на сердце от песни весёлой
Она скучать не даёт никогда
И любит сердце директор столовой
И любят сердце обжоры повара.

Между прочим, кино в 1934 году снято, обалдеть. Тысячу лет этот фильм не видел. Больше всего жду любимую ещё с несмышлёного детства фразу:

«Мы ритипити… мы ритипитировали».

— Мам, а мне в детстве этот момент нравился? — пытаюсь я прояснить биографию Егора Брагина.

— В детстве, — качает она головой. — Да ты и сейчас ещё из детства-то не вышел, дитя неразумное. Я, кстати, Рыбкиных позвала на Новый год.

Рыбкиных? Это мою менторшу Наташку с родителями? А почему так смущена? А-а-а, Наташка с отцом, похоже, живёт. Без матери…

— Ты не будешь возражать? — тушуясь, спрашивает она.

Да чего теперь-то возражать, если уже позвала? Нет, конечно.

— Не буду, если математикой меня мучить не станет. А так я совсем не против. И тётя Валя придёт?

— Придёт, наверное. Как чувствовать себя будет.

После фильма начинается «Время», но его мне пока смотреть не хочется. Я переключаю на вторую программу и смотрю телеспектакль «Ночь ошибок». Раньше я его не видел, а там Калягин, Даль, Коневский, Неёлова, Константин Райкин. Постановка Козакова. Немного небрежная, кстати, постановка, но всё равно неплохо.

После спектакля начинаются «Мелодии и ритмы зарубежной эстрады», перенесённые на сегодня с новогодней ночи. Это из-за игры ЦСКА с канадцами. Но на «Бони М» я срубаюсь, и волнующие звуки диско проносятся мимо меня.

В воскресенье снова встаю пораньше. Радж укоризненно наблюдает за моей растяжкой и завтраком.

— Ну всё-всё, не дуйся, уже иду, — говорю я ему и действительно иду одеваться.

Народу на улице почти нет. Пёс бодро вышагивает по плотному снегу, демонстрируя желание погулять подольше. Ночью немного подморозило, небо очистилось и сейчас светит яркое солнце.

Посторонних я не замечаю. Никто меня не пасёт, везде спокойно. Это, конечно, хорошо, но нужно подумать о том, что предпринять. Лучше всего было бы нанести контрудар. Как вот только это всё обставить…

Мы идём по Весенней, проходим мимо хлебного, где я бросил свои покупки, мимо гостиницы, мимо школы. В ней я, вероятно, и учусь. Дальше идём мимо драмтеатра и законсервированного на зиму фонтана. Доходим до Набережной, шагая мимо памятника героям войны.

Настроение у меня хорошее, да и у Раджи тоже. Я наслаждаюсь видом улиц. Вот оно, первозданное, свеженькое, родное. Запах детства… Меня переполняет чувство, что передо мной белый лист, чистый, как этот снег. А значит я могу написать на нём любую историю.

Река вся во льду, заметённая снегом. Белая гора правого берега видна, как на ладони. А вот тут, кстати, чуть подальше, обкомовские дома, но не обязательно, чтобы Каховские проживали именно в них. Они могут обитать в любой из этих сталинок с большими полнометражными квартирами.

Можно попробовать в справочном бюро узнать, было такое рядом с главпочтамтом. Но не в воскресенье, конечно. Оно вообще, насколько я помню, чаще закрыто было. Прохожу мимо. Да, вот и оно.

Дальше наш маршрут проходит мимо больницы. Таня завтра в ночь, надо будет как-то вырваться. Пообещал же…

— Долго вы, — говорит мама, когда мы возвращаемся домой.

— Погода хорошая, — отвечаю я. — Дошли до Набережной, а там через Пушкина, мимо главпочтамта и домой.

— Ну и молодцы. Чем заниматься будешь? Надо бы примерчики порешать.

— Порешаю, каникулы ещё длинные. Успею. Давай фотки посмотрим.

— Фотографии? — чуть поднимает брови мама. — Ну возьми в шкафу альбом, знаешь где лежит. Мне обед надо готовить.

Знаю-знаю, как не знать. Припомнить только не могу. В понедельник нужно будет всю квартиру прошмонать, чтобы действительно знать, где что находится. А то, как слепой щенок буду сейчас тыкаться в поисках альбома.