Отрицание

— Нет, не в… не в магаз. Деньги на свинарник будешь заносить. Гонять туда машину не хочется. В смысле, в глаза бросаться не хочется, понимаешь? Бережёного Бог бережёт, зачем лишний раз маячить? А так, приехал пацан за мясом, там пол-автобуса таких, как ты. Они в очередь, а ты пошатаешься, у магазина и в свинарник заглянешь. Спросишь Сурова Павла Степановича, отдашь и обратно. Идёт? Сможешь выполнить такую просьбу?

— Конечно, смогу, — отвечаю я, разглядывая пейзаж за окном.

Минут пять мы едем молча.

— Я думал, ты будешь выспрашивать что к чему, — говорит Большак.

Да, я и хотел, но решил, что больше, чем он хочет, всё равно не скажет. А зачем лишнее напряжение создавать. Подозрение, правильнее сказать.

— Меньше знаешь — крепче спишь, да? — пожимаю я плечами и поворачиваю голову к Большаку. — Ясно, что мутите схемы какие-то. Так что, если будет нужно, сами скажете.

Он тоже оборачивается ко мне и с интересом рассматривает.

— Схемы, значит мутим? Ну-ну, в общем-то, верно подмечено. Мутим. И действительно, лучше чтобы каждый участник знал только свою часть этой схемы. Так надёжнее.

— Конспиация и ещё аз конспиация, товаищи. Так что ли?

Он усмехается.

— Молодец. Подрастёшь, сможешь вождя в кино играть.

Мы сворачиваем с шоссе.

— Чувствуешь запах? — спрашивает Большак.

В машину проникает резкий и не очень приятный дух свинарника и комбикорма, а за окном появляется плакат «Колхоз Авангард». Вскоре мы подъезжаем к сельскому магазину. Выходим из машины и заходим внутрь. Мясо действительно имеется. Юрий Платонович выбирает отменный кусок шейки килограмма на два.

— Держи, — говорит он, протягивая свёрток, перетянутый шпагатом, когда мы выходим из торгового зала. — Это тебе для соответствия легенде.

— Да зачем, — отбрыкиваюсь я, — нам много. Отцу же нельзя. Так что оставьте себе.

— Ничего, с мамой съедите. Иди сюда, запоминай.

Из коридора ведёт дверь с надписью «Служебный вход». Проходим через неё и поднимаемся на второй этаж. Большак идёт уверенно, знает дорогу. Без стука открывает дверь кабинета и заходит. Я за ним. Обстановка чрезвычайно аскетичная.

За столом сидит крупный лысый мужчина и что-то пишет. Увидев нас, он начинает улыбаться и поднимается. Выходит из-за стола и идёт навстречу.

— Здорово, Павел Степанович, — говорит Большак.

— Здорово ребята, — бодро и весело отвечает он и с силой жмёт нам руки. — Присаживайтесь, гости дорогие.

— Спасибо, но мы на минутку. Вот, хочу вам представить Егора.

Это наш друг, обычно в таких случаях говорят в фильмах про мафию.

— Здорово, Егор, — открыто улыбается Павел Степанович Суров.

Любопытно. Не похож он на ворюгу, скользкого типа с бегающими глазками. Сильный и открытый взгляд, уверенность, прям хороший мужик, кажется.

— Будет вам привозить оплату. Вот держите, мы и сегодня не с пустыми руками.

Большак протягивает меньший из двух свёртков. Суров спокойно берёт и кладёт на стол.

— Считать не буду, — говорит он. — Какие счёты между своими.

— Ну, как знаете, — пожимает плечами Юрий Платонович. — В следующий раз, наверное на будущей неделе Егор приедет.

— Отлично, — соглашается тот. — Будем ждать. Я смотрю, вы уже покупки сделали.

— Ну а как же, мясо-то у вас отменное.

Поговорив пару минут, мы прощаемся с хозяином кабинета и уходим. Идём прямиком к машине и сразу уезжаем.

— Колхозы не очень живут, — говорит Платоныч, — скудно. Денег катастрофически не хватает. Эти ещё более-менее, потому что у них материально-техническая база хорошая, но всё равно деньжат нет. Вот мы и подкидываем иногда, а сами забираем излишки мяса.

— Излишки? — удивляюсь я. — Никогда не слышал про излишки в стране советов.

— У них собственный забой. Закупочные цены очень низкие. Что-то закупает потребкооперация, там подороже, что-то продают на колхозном рынке. Немного, но продают. А кое-что удаётся припрятать. Но, такое, не первый сорт, на переработку. Детей кормить всем надо, вот и выкручиваются. Но я это к тому, чтобы ты знал, мы людям пользу приносим, выручаем их. Система громоздка и несовершенна, и тут мы появляемся. Сечёшь?

— Все в белом, да?

Большак подвозит меня к самому дому, но во двор не заезжает. Я выхожу из машины и несу свою нежданно полученную добычу. Во дворе, неподалёку от своего подъезда, вижу пацанов и взрослого мужика.

Ну мало ли, может у них интересы схожие. Киваю сверстникам и иду дальше.

— Вот этот? — доносится до меня скрипучий низкий голос. — Э, слышь, малой! Э!

Я не оборачиваюсь и иду дальше.

— Аллё! Глухой что ли?

Этот человек явно обращается ко мне. Он тяжело шагает, пытаясь меня обогнать. Какой-то странный звук накладывается на звук его тяжёлого дыхания. Я останавливаюсь и, повернувшись, смотрю на него. Он хромой. И у него, судя по всему, протез. Он делает широкие шаги и глубоко припадает на одну ногу.

Догнав меня, он останавливается, переводит дух, и, глядя со злобой и ненавистью, спрашивает:

— Ты Брагин?

— Кто интересуется? — отвечаю я вопросом на вопрос.

19. Проект продвигается

— Значит, ты, — утвердительно кивает он, игнорируя мой вопрос.