Отрицание ночи

Третий год образования Люсиль провела в поисках хоть малейшего заработка. Срок выплат пособия по безработице истек. Надо было как-то выживать. Несмотря на скопленные деньги, Люсиль не могла больше платить за квартиру на улице Предпринимателей и решила переехать. Недалеко от школы Люсиль сняла темную комнатушку, практически без удобств. В конце учебного года мама готовилась защитить курсовую работу и получить диплом. Над курсовой Люсиль корпела днями и часами. Дойдя до пятидесятой страницы («Контракт минимального реабилитационного дохода: педагогика переговоров»), мама попросила нас прочитать, прокомментировать и поправить текст. К защите атмосфера несколько накалилась. Люсиль парализовал страх. Она бесконечно повторяла заученную речь – с Манон или со мной, – при этом у нее дрожали руки и она ни на минуту не отрывалась от бумажки. Люсиль читала то, что собиралась сказать, заранее уверенная в поражении. В день защиты Люсиль запаниковала, замкнулась в себе и все провалила. Защиту диплома перенесли на следующий год. Мы боялись худшего. Тем временем Люсиль нашла общественно полезную работу в организации, которая помогала социопатам справляться с тяготами жизни. Люсиль исполняла ряд административных обязанностей, не более того.

Спустя несколько месяцев организация социальной помощи в лице одной женщины, с которой Люсиль впоследствии очень подружилось, подыскала маме двухкомнатную квартирку в спальном районе девятнадцатого округа. Мама вздохнула с облегчением. Люсиль очень расстраивалась, что не в состоянии себя нормально обеспечить. Новое жилье давало надежду на светлое будущее, уверенность в завтрашнем дне, снимало психологическое напряжение.

Манон только что получила диплом художника-декоратора, поэтому использовала новое жилище Люсиль в качестве экспериментальной площадки. Безликая квартира превратилась в пестрое, оригинальное, полное света пространство, где фрески создавали прекрасную иллюзию роскоши. Вскоре Люсиль переехала в свое потрясающее логово с великолепными стенами, чей бледно-зеленый фон (ею же и выбранный) напоминал чарующие глаза Небо. Кстати, Небо после нескольких месяцев идиллии во второй раз и с прежней уверенностью заявил, что не любит маму.

Тем не менее Люсиль повзрослела и стала находить радости в чем-то, кроме мужчин. Она любовалась своими растениями: геранью, плющом, петуниями, бальзамином, вербеной, герберами, хвойными деревцами…

Пурпурные, голубые, желтые, белые мысли Люсиль возносились к небу.

Со второй попытки Люсиль защитила диплом.Это была ее самая большая победа.

Помимо «Эстетических поисков», датированных 1978 годом (текст завершается утверждением в правах инцеста), и дневника, который заполнялся буквами и словами по просьбе доктора Д. (в нем – сплошные годы забвения), большинство текстов, написанных Люсиль, относятся к девяностым годам. Я имею в виду тексты, над которыми она работала и которые набраны. Эти тексты возникают где-то в промежутке между последним выходом Люсиль из больницы Святой Анны и началом учебы, то есть в момент возрождения Люсиль.

Тогда Люсиль написала рассказ по впечатлениям своей первой госпитализации (я перепечатала оттуда несколько фрагментов, из копии, подписанной и датированной маминой рукой), а также текст под названием «No romantica», посвященный Грэхэму, нищему скрипачу, найденному мертвым, убитым в своем сквате.

Есть еще один текст, который я совершенно не помнила, а может быть, даже не читала до того, как начала расследование.

Это текст о детстве Люсиль.

Она пишет о внезапной смерти Антонена, о том, как потеря брата отозвалась в сердце острой, а затем глухой болью, затуманила разум, изменила все и навсегда: «Не видать мне больше счастливого детства». На протяжении многих страниц Люсиль рассказывает о том, какой недоступной и холодной становится Лиана, о том, как Лиана отвозит дочь на фотосессии, а затем позволяет добираться домой в одиночку. Воспоминания о «звездном» периоде детства предварены следующей фразой: «Я была красивой девочкой, и мне это дорогого стоило».

Тексты Люсиль довольно запутанные и фрагментарные – никакой хронологии, никакой логической последовательности, – они начинаются и заканчиваются внезапно.

Перерывая коробки и ящики, вверенные мне Манон, я обнаружила массу тетрадей и недатированных записей – обрывочных и ни с чем не увязанных.Впрочем, что бы Люсиль ни писала, она всегда писала о смерти.

Тоска не бывает временной. Против тоски есть лекарство, слишком радикальное и неприятное, хотя, в общем-то, какая разница: одни умрут, другие сначала постареют, а затем умрут.Я бы хотела заболеть неизлечимой болезнью и умереть молодой. В прошлом году мне даже насморк не удалось подхватить – вот досада.

Есть, однако, и более любопытные тексты.