Отрицательно настроенный элемент

– Не я вывел обсуждение моей речи за рамки профессиональной дискуссии. И судью, и прокурора моя речь вполне устроила. Но члены президиума коллегии пошли на поводу у нашего партийного начальства…

– Слава!

– Пошли на поводу. И согласились на моё исключение из-за событий, которые произошли вне зала суда и никак не характеризуют мои профессиональные качества. Не мне здесь нужно сожалеть и пересматривать свои представления о профессиональном долге.

Сироткин безнадёжно вздохнул.

– Значит, нет?

– Нет.

Долганов поднялся.

– А отец пусть говорит, что его сын умер. Мне он именно так и сказал. Спасибо за чай. Всего хорошего.

Глава 3

Когда Долганов вышел на улицу, уже надвигались сумерки, на землю падали мелкие холодные капли, не то дождь, не то снег… Свирепо ухнул ветер, и голые ветви деревьев, трепеща, наклонились.

Долганов поднял ворот пальто и быстро зашагал пустыми дворами.

В сумеречной дымке обозначились две округлые женские фигуры. Сцепив рукава муфтой и поёживаясь от холода, они торопливо семенили через двор.

– Ходила сегодня в отдел учёта, а там опять нету никого, никто ничего не знает. Куда ж идти-то теперь насчёт квартиры?

– А я слыхала, на тридцать лет Победы всем дадут…

– Да ладно!

– А что? К юбилею-то…

Ветер проглотил голоса и завыл унылым замогильным воем, но вдруг осёкся, словно нечто ещё более свирепое и неумолимое сдавило ему глотку. Лишь жалобный писк и глухие стенания неслись вслед Долганову, когда он свернул в арку.

Окна рюмочной были плотно закрыты, свет погашен. Возле двери какой-то мужик пытался поднять с земли приятеля, но тот совсем не подавал признаков жизни.

– Слышь, парень, – окликнул мужик Долганова, – помоги, а?

Долганов остановился. Подойдя к месту действия, он узнал в спящем того самого оппонента, который не так давно норовил выяснить с ним отношения, а в его спутнике – любопытного незнакомца со шрамом над правой бровью, наблюдавшего их полемику из окна питейного заведения.

Заметив, что Долганов пристально смотрит на него, мужик несколько смутился.

– Там во дворе лавка есть… – пробормотал он. – Мне бы его туда как-нибудь… Я бы не стал с ним возиться, да жену жалко. Почки у него больные. В том году он слёг, так она его еле выходила. А у них трое…

Долганов машинально окинул взглядом окрестности.

– А где он живёт? Может, лучше его домой отвести?

Мужик почесал затылок.

– Домой… эт можно… Недалеко тут… Да тока буйный он бывает…

– Ничего. С нами не разгуляется. Как его зовут?

– Вовка. Вовка Шубин.

Долганов наклонился и принялся интенсивно тереть спящему уши.

– Поднимайся, Владимир! Домой пора!

Вовка вопросительно заревел и слегка приоткрыл глаза. Недолго мешкая, Долганов с Василием подхватили его с двух сторон и, поставив на ноги, потащили вдоль улицы.

Какое-то время Вовка шумно икал и, еле переставляя ноги, бессмысленно таращил глаза. Но на повороте с улицы Анны Алексеевой на улицу Юных ленинцев он решил разглядеть своих попутчиков. Покосился влево – что-то знакомое… Покосился вправо – что за диво? Опять этот ухарь – волчьи глазищи!

– Ты хто? – спросил Вовка с некоторым испугом.

Долганов не ответил. Вовка обратил взгляд на другого сопровождающего.

– Вась… ты его знаешь?

– Не-а. Не знаю.

Вовка коварно ухмыльнулся.

– А я зна-а-аю. Это он! Рабочий класс не уважает! Не уважаешь? Вот спроси его! Не уважа-а-ает!

Высказавшись, Вовка тут же потерял интерес к теме и самозабвенно тряхнул головой.

– Ой вы, се-е-ени, маисени! Сени но-о-овые маи!

– Сюда! – скомандовал Василий, и процессия свернула за угол деревянного барака.

Не выдержав такого резкого манёвра, Вовка страдальчески закряхтел, и обильный поток содержимого его желудка брызнул прямо на Долганова.

– Чёрт!

Долганов отстранился, озадаченно разглядывая мутновато-жёлтые узоры на своём пальто.

– Ай ты, срань какая! – проворчал Василий, оттаскивая Вовку к газону.

Держа его, кряхтящего и харкающего, в полусогнутом состоянии, Василий виновато поглядывал на Долганова.

– Далеко ещё? – спокойно спросил тот.

– Да не, пришли уже. Второй подъезд. Вон тот, где фонарь мигает.

В глубине полумрака послышался женский голос, усталый и взволнованный:

– Никак моего привели… Ну ты что, опять наклюкался?!

– Уди, змеюка! – рявкнул Вовка, пытаясь спрятаться за спину Василия.

Из темноты вынырнула растрёпанная женщина в телогрейке нараспашку.

– Ой, Вась, ты, что ль? – удивилась она и сразу же насторожённо покосилась в сторону Долганова. – Здрасьте… А это что у вас? Это он вам, что ль? Ну зараза! А что обещал-то?! Что обещал?! Вась! Давай его сюды, пусть уж дома блюет! И вы… пойдёмте. Там у нас помоем. Простите ради Христа. Ох, наказанье какое…

Долганов с Василием уже привычным движением подхватили Вовку под руки и потащили к подъезду. После акта очищения желудка Вовка, почувствовав некоторый прилив сил, заревел во всё горло:

– Сени но-о-овые, клено-о-овые, решо-о-очетые!

В окнах то тут, то там появлялись силуэты любопытных.

– Решо-о-очетые! – горланил Вовка, упираясь. – А он… рабочий класс не уважает! Вот спроси его! Не уважа-а-ает!

Глава 4