Отрицательно настроенный элемент

Дождь утих. Окна в бараках погасли. И лишь одинокий фонарь возле второго подъезда продолжал мигать, бросая на мокрый асфальт скупые лучи.

Один за другим Долганов с Василием вышли из подъезда, закурили и быстрым шагом двинулись в сторону улицы. Долганов держался так, словно они уже простились, и не обращал на своего спутника никакого внимания. Василий же, наоборот, с любопытством поглядывал на Долганова, раздумывая, как лучше начать разговор.

– А я тебя знаю… – наконец заговорил он.

Долганов вопросительно покосился в его сторону.

– Ты адвокат… Я тебя видел, когда Ваньку судили Воронцова. Помнишь Ваньку-то?

– Помню… – ответил Долганов с некоторой грустью. – Я всех помню…

Василий оживился.

– Вот и он тебя помнит. Это, говорит, настоящий адвокат. Он интересы твои защищает. Сходить бы к нему, да что я ему скажу? Стеснительный…

– А ты его откуда знаешь?

– Дак я ж тоже камышовский. Его изба у станции стоит. Мамаша его там живёт. А наша в том конце, где пруд… А сейчас ты кого защищаешь? Или нельзя говорить? Служебная тайна?

– У меня теперь другая служба…

– Не адвокат уже?

– Нет.

– И что ж ты делаешь?

– Охраняю социалистическую собственность… Сутки через трое…

Василий растерянно захлопал глазами.

– За что ж тебя так?

Ничего не ответив, Долганов едва заметно повёл бровями, как нередко он инстинктивно делал, когда слова казались ему излишними. Разговор прервался, но Василий явно сделал для себя какие-то выводы. Теперь он смотрел на Долганова не просто с любопытством, а вполне осмысленно и определённо. Казалось, его интерес к Долганову, до сего момента не вполне понятный ему самому, наконец обрёл ясные очертания.

– А я это… почитать люблю… – заявил Василий с таинственностью в голосе.

Долганов безучастно покачал головой.

– Серьёзные книги читаю… – выразительно добавил Василий.

Долганов вновь никак не отреагировал. Выдержав паузу, Василий осторожно спросил:

– А у тебя… нет ли чего почитать?

– А что тебя интересует? – вяло спросил Долганов, не глядя на собеседника.

– Ну мне такое… посерьёзнее…

– Посерьёзнее… Ну а тематика-то какая?

Василий остановился и, устремив мечтательный взгляд куда-то вдаль, ответил, торжественно понизив голос:

– Про то, какой жизнь быть должна…

– А-а-а… Ну тогда могу порекомендовать собрание сочинений Ленина. Там как раз про это.

Василий обиженно надулся.

– Ты, может, думаешь, я неграмотный какой?

Взяв Долганова за плечо, Василий притянул его к себе и тихо шепнул ему на ухо:

– Я Авторханова читал. «Технологию власти».

Долганов потрясённо замер.

– Зачем тебе это?

– Учение писать хочу… чтоб каждый мужик понять мог… А то у этих больно мудрёно… Кто не учивши, тот и не разберёт. Я разобрал тока потому, что воля у меня к этому… Вот я и хочу написать так, чтоб каждый мужик права свои понял…

Долганов глядел на Василия серьёзно, с некоторой тревогой, как на маленького ребёнка, схватившего в руки спички.

– Какие права ты собираешься разъяснять и зачем?

Василий удивлённо выкатил глаза.

– Как это зачем?! Адвокатом работал, а ещё спрашиваешь! Когда прав своих не знаешь, так вот оно и выходит…

– Что выходит?

Не зная, с чего начать, Василий призывно поглядел по сторонам, словно ища поддержки у каких-то незримых союзников.

– Да вот хоть это… – с некоторым усилием начал он, пытаясь собраться с мыслями. – Обещали одно, а на деле вышло другое… Когда нас на завод нанимали, говорили, в городе снабжение… А какое тут снабжение? Очереди полкилометра. Говорили, квартиры дадут через пять лет. Уж три раза по пять лет прошло, а нас всё гоняют: начальник цеха – в профсоюз, профсоюз – к директору, директор – в отдел учёта, а в отделе учёта только руками разводят…

Из-за угла барака, стоящего справа, прогулочной походкой вышли Гошка с Власом, оба невысокие, крепкого сложения. Казалось, в чертах лица тоже было какое-то сходство. Нередко их принимали за братьев. Но на самом деле это было лишь сходство мимики, какое встречается у людей, поддерживающих постоянный и тесный контакт. Услышав слова Василия, Гошка легонько толкнул Власа локтем, и оба насмешливо заулыбались с какой-то странной готовностью. Видимо, подобные выступления Василия уже не раз имели место и получили признание публики как своего рода бесплатный спектакль.

– А директор говорит, ничего я вам не должен! – распалялся Василий. – Договор мне тычет: ну где у вас тут жилплощадь? Они всегда так: на словах обещают, а как срок придёт, говорят, нигде не написано. А как план сдавать, так с тебя три шкуры сдерут. Иди работай, хоть в праздник, хоть в будень… В газету хотел написать, шоб все знали. Да разве ж туда напишешь? Один у нас написал. Инженер Константин Рудольфыч. Так за ним скора помаш приехала…

Гошка с Власом уже еле сдерживались, чтобы не рассмеяться в голос.