Отрицательное поведение потерпевшего и Уголовный закон

Б. В. Сидоров, занимая аналогичную позицию, замечает: «Важно, чтобы между нанесенной обидой и аффектом существовала действительная и непосредственная связь»[284].

На наш взгляд, при решении вопроса о внезапности сильного душевного волнения необходимо исходить из совокупности фактических обстоятельств: непосредственного повода, характера отношений участников конфликта, вида аффекта, а также характера и темперамента виновного.

Как показала практика, острота реакции человека на внешний раздражитель зависит от его индивидуально–психологических особенностей (например, темперамента), а также от состояния в момент совершения преступления (усталость, болезнь, раздражение, похмельный синдром и т. д.).

Так, у холерика состояние аффекта может возникнуть немедленно в ответ на провокацию жертвы. Меланхолики и флегматики, напротив, реагируют на ситуацию по прошествии определенного времени. Следовательно, в каждом конкретном случае необходимо выяснять, как формировалось аффективное состояние и чем объясняется задержка его возникновения. В рамках ретроспективной диагностики аффекта данная задача представляется весьма сложной, но, на наш взгляд, бесперспективной.

«Внезапности» в доктрине уголовного права придают и иное значение.

По мнению П. В. Симонова, сильное душевное волнение можно назвать внезапным тогда, когда «результат (аффект) как бы не вытекает по объективной оценке из характера внешнего воздействия, неадекватен этому воздействию… Аппарат эмоций включается тем энергичнее, чем ограниченнее возможность рационального выхода из сложившейся ситуации»[285]. На наш взгляд, автор совершенно необоснованно отождествляет «внезапность» и «неадекватность». Эти понятия отражают совершенно различные качества явлений и событий. Неадекватный действию другого лица поступок может быть внезапным, но может и не быть таковым.

В. И. Минская и Г. И. Чечель подходят к «внезапности» иначе, чем другие авторы. Они считают, что «аффекту предшествует внезапность провокации — действия потерпевшего в данный момент неожиданны для субъекта»[286]. На наш взгляд, авторы часто встречающуюся ситуацию ошибочно возвели в правило, но при этом не учли ряд обстоятельств. Человеческая психика в силу своих особенностей порой ищет повод для аффективной разрядки и находит его в поведении жертвы. В таких случаях о неожиданности провокации можно говорить с большой долей условности. И, конечно, внезапность негативного виктимного поведения полностью отсутствует тогда, когда имеет место длительная психотравмирующая ситуация. Как подчеркнул Верховный Суд РФ, для такой ситуации «характерна длительность (протяженность во времени) и она должна быть связана с аморальными или иными действиями потерпевшего»[287].

Как нам представляется, существующая редакция ст. 107 и 113 УК РФ лишила «внезапность» важного уголовно–правового значения, предусмотрев в качестве вызывающего ее фактора длительную психотравмирующую ситуацию. Доктрина уголовного права стремится помешать этому и в рассматриваемое понятие вкладывает не свойственное ему значение.

На наш взгляд, пришло время отказаться от признака внезапности и вообще исключить из статей 107 и 113 УК РФ указание на ((внезапно возникшее сильное душевное волнение», поскольку оно есть не что иное, как один из видов аффекта.

В то же время необходимо расширить практическое применение статей, введя в их диспозиции более общий термин «аффективное состояние, оказывающее определяющее влияние на сознание и волю лица». Указание на степень влияния эмоциональных состояний на поведение виновного создаст определенный запас прочности юридическим формулам и позволит суду избежать ошибок при квалификации преступлений, спровоцированных отрицательным поведением потерпевших.

Для квалификации деяний, предусмотренных ст. 107 и 113 УК РФ, большое значение имеет анализ субъективной стороны, включающей в себя не только умысел, мотив, но и эмоции.

Как отмечал еще А. А. Пионтковский, «рассмотрение эмоциональной стороны совершенного деяния позволяет более глубоко понять его мотивы, направленность умысла и таким путем более глубоко выяснить характер вины в данном преступлении»[288]. По своей природе эмоции выражают качественную сторону деятельности, характеризуют глубоко субъективное отношение человека к происходящему, придают яркость и живость мотивам. «Они составляют динамико–энергетическую сторону мотивации, энергетический источник сознательной активности»[289]. Наиболее ярко эмоции проявляются при аффекте.

Что же касается формы вины, то, несомненно, аффектированные преступления — умышленные. Однако относительно вида умысла в доктрине уголовного права не выработалось единой позиции.

Практически все ученые единодушны в том, что следует выделять особый «аффектированный» умысел, который возникает и реализуется в состоянии аффекта, носит на себе его отпечаток.