Отрочество 2

- Коля-то? – удивился Житков, отряхая с виноватым видом держащегося за челюсть наваррца, - Ну, не разобрался, не серчай…

И уже снова на французском:

- Он смирный.

- Он? – вылупился на него свидетель молниеносной расправы над бандитами, - Этот?!

Совершенно некультурно тыкая пальцем в Корнейчука, с самым мирным видом собиравшего вытащенное из рундука, и раз за разом повторяя:

- Он!?

- Ну, - Борис, не видевший саму драку, всё никак не мог взять в толк, - Борис в Одессе чуть не самый смирный. Добрейший человек, мухи не обидит! Всё время заступаться приходится.

- Да ну… - француз замолчал, подняв зачем-то вверх руки и отойдя подальше, - … эту вашу Одессу и всю Россию…

- Переход количества в качество, - невнятно сказал застеснявшийся Николай на немой вопрос друга, оттаскивая мычащего апаша за ноги поближе ко входу.

Проблем с ажанами не возникло, обитатели матросской казармы разом показали на так и не очухавшихся пострадавших, как на зачинщиков драки и глубоко аморальных мерзавцев, надоевших обществу.

- Давно пора было отделить зёрна от плевел, - раскуривая сигару над носилками с апашем, - брезгливо сказал майор, - забирайте эту сволочь!

- Итак, - он перевёл взгляд на выстроившихся в проходе людей, - есть ещё среди вас те, кому общество отказывает в доверии?

Вытолкнули ещё десяток сомнительно выглядящих личностей, и отставник движением брови вымел их из казармы. Остались не то чтобы высокоморальные индивидуумы, но по крайней мере, при взгляде на оставшихся Николаю не хотелось прижаться к стене жопой. Обычные работяги в поисках удачи, не нашедшие себя в мирной жизни военные, да несколько смирных, полунищих сельских интеллигентов, которым для нормальной карьеры не хватает образования и решимости.

- Ну хоть так, - вздохнул майор и вперил взгляд в Николая. Несколько томительных минут, и отставной военный покачал задумчиво головой, жуя сигару.

- Признаться, я был о вас несколько… - сказал он доверительно одесситу, - хм, иного мнения. Рад.

« - А уж я-то…» - отозвалось у расправившего плечи Корнейчука. И будто легче – двигаться, дышать, жить…

« - Как бы теперь не повернулась африканская наша авантюра, - подумал Николай, - но чорт возьми… хотя бы ради этих моментов! Оно того стоило!»

Глава 17

Семнадцатая глава

Никогда бы не подумал, что встреченные в чужом краю земляки могут стать докучливой, досадной, едва ли не постыдной помехой, но вот поди ж ты!

Крохотный отряд русских добровольцев, прибывших через Лоренсу-Маркиш, оказался под Мафекингом. Расположивши свои палатки подле наших, они восприняли как должное нашу о них заботу, что подчас изрядно раздражает. Снаряжённые с бестолковостью людей, знакомых с жизнью на природе не иначе как по дачному времяпрепровождению, они постоянно изумляют нас своей бытовой неприспособленностью и идиотическим прекраснодушием.

Отправляясь на войну, русские добровольцы приобрели себе бинокли, и на последние деньги - ружья отменной выделки, но не озаботились такими мелочами, как швейные принадлежности и даже фляги для воды. Не было у них и одеял в должном количестве, двоим пришлось приобретать нормальную обувь, годную для прогулок не только по бульвару, но и по здешним диким местам.

Нашу о них заботу наши земляки принимали как нечто должное… О нет, у них регулярно увлажнялись глаза, прижимались к груди руки и высказывались многословные благодарности! Но ни разу! Ни разу не были предложены деньги в возмещение моих трат!

Немаленьких, если вспомнить, что в военное время всякий товар подскакивает в цене весьма заметно. Тем паче – товар в стране, не имеющей толком никакой промышленности, достойной серьёзного упоминания. Так… в лучшем случае – зачатки оной.

Деньги в этой компании, по-видимому, считались чем-то низменным, не стоящим упоминания. Я поначалу злился, а потом закусился, решив поставить что-то вроде социального эксперимента. Интересно, если выставить им потом счёт за все услуги, насколько сильно они будут фраппированы?

- … через пастора Гиллота, - вцепившись в кружку с бренди, рассказывал свою, не раз уже слышанную историю, Вениамин – большеголовый молодой человек хлипкого сложения и болезненного вида, сидя у костра и шевеля грязными, давно немытыми пальцами босых ног, пока я чинил его обувь.

Владелец же оной пил, бдительно следя, как на углях обжаривалось вяленое до подошвенности мясо, невероятно солёное и проперчённое. Неприхотливые африканеры могут неделями питаться таким образом, но при малейшей возможности едят пусть и грубую, но домашнюю пищу, пользуясь услугами кочующих с ними жён или гостеприимством соотечественников.

Прибившиеся к нам русские добровольцы не выказывают ни малейших способностей и даже желания к обустройству походной жизни, считая, по-видимому, такие заботы чем-то низменным. Пользуются то нашим гостеприимством, а то и вот так – на скорую руку, лишь бы только не утруждать себя. Свободное же время проводят всё больше в бесконечных разговорах самого что ни на есть вселенского масштаба.