Отрочество 2

В одну минуту разгорелась склока… Степенные буры вели себя совершенно как мужики на сельском сходе, едва ли не хватая друг друга за грудки.

- Попрекают, - зашептал мне Мишка, дыша горячечно в ухо, - подсчитали потери от болезней и постоянных стычек только под Ледисмитом, и говорят, что дешевле обошёлся бы даже самый кровавый штурм.

- Это так?

Не успел он мне ответить, как Сниман, распушив бороду, ринулся в новое наступление, напирая на важность Ледисмита, как транспортного узла.

- Вместо того, чтобы оккупировать Наталь в начале войны, ты сосредоточил все силы на Ледисмите, что позволило англичанам перебросить в страну войска! Хватит бездействовать!

Мозг додумывает непонятные слова, речь понятна «вообще», по контексту.

- Аппелирует к низовой демократии, - снова начал переводить Мишка, заметив моё непонимание речи – мало того, что на голландском, так ещё и сплошь библейские цитаты! Отдельные слова понимаю, но во что-то осмысленное в моей голове они никак не укладываются. А они так разговаривают!

- Што?! – заметил Мишка моё удивление, - Я с детства в таком варюся! На любые темы могу разговаривать, используя только нековерканные цитаты.

- Ага… ну, что там?

- Погодь… Матфей… А! Говорит, что нельзя уподобляться Антихристу, и что люди должны иметь свободу воли… Всё через демократию делать, так навроде, - не слишком уверенно сказал он, - нельзя давить на людей, заставляя их идти в атаку…

Речь Жубера прервал Бота, и Мишка, позабыв о переводе, принялся вслушиваться, одобрительно выкрикивая слова поддержки вслед за бурами. Поднялся гвалт, буры принялись давить голосом, и… стало вдруг ясно, что Жубер стар, и как многие старики, он хочет покоя.

По-видимому, ясно это стало не только мне, так что спор быстро закончился полной победой сторонников наступления, назначенного на утро.

Глава 25

Двадцать пятая глава

Вчера ещё вокруг осаждённого города раскинуты были по огромной окружности маленькие лагеря, где каждому коммандо был отведён свой сектор для наблюдения. Лежали за нагретыми солнцем камнями буры, покуривая неторопливо трубочку, да поглядывая сонно – не показалась ли где голова англичанина?

Велась редкая ружейная перестрелка, да изредка напоминали о себе артиллеристы, ведя то ли беспокоящий огонь, то ли желая попасть по какой-то особо докучливой цели. В случае вылазки британцев звучал пастушеский рожок, и к линии передовой тяжеловесной трусцой спешили буры, прерывая свои повседневные дела.

Отбив вылазку, возвращались допивать кофе, да вести разговоры, близкие всякому скотоводу и земледельцу. Вновь раскуривались трубки, ставились на угли кофейники, чинилась упряжь, и сновали деловито меж палаток женщины, собирая бельё в починку и стирку.

Поодаль, в неглубоком тылу, считающемся линией обложения, картина выглядела вовсе уж пасторально. Стада быков и овец, спутанные лошади, да женщины и детвора, приглядывающие за скотом. Не редкостью были и степенные бородачи, то ли отправившиеся в увольнение от тревог переднего края, то ли попросту пренебрегающие своим воинским долгом.

По воскресеньям, по негласной договорённости сторон, боевых действий не велось вовсе, и враждующие стороны вполне мирно встречались на нейтральной территории, ведя беседы и обмениваясь сувенирами. Впрочем, со временем ситуация построжела, потому как британцы весьма вольно трактовали перемирие в свою пользу – то выпуская диверсионные группы, а то и попросту нападая на буров, подойдя к ним во время дружеской беседы.

Приняв решение наступать, буры разом переменились, теперь их лагерь напоминает разворошенный муравейник. Снуют при свете костров и факелов люди, навьюченные мулы и лошади, люди… Скрыть подготовку к наступлению они не пытаются, да по совести, и не смогли бы.

Русские волонтёры, среди которых немало офицеров и ещё больше интеллигенции, ведут порой умозрительные разговоры, как бы они поступили в той или иной ситуации, да имея под рукой всю полноту власти, а желательно и вымуштрованных русских солдатиков.

Отчасти, именно от этого бесполезного умствования и идёт нежелание буров видеть волонтёров, даже и самых образованных, начальствующими над собой. Надо принимать ситуацию, учитывая все её достоинства и недостатки, а не заниматься интеллектуальным онанизмом. Вероятно, и даже наверняка, умствования эти будут полезны для переосмысливания концепций современной войны, но здесь и сейчас они только раздражают африканеров, не видящих пользы ни от досужих разглагольствований, ни от самих разглагольствующих.

Редкие европейские офицеры, обретающиеся в сугубо бурских коммандо не на должности рядовых, сплошь почти артиллеристы, сапёры и фортификаторы, то бишь технари, способные принести пользу здесь и сейчас.

Объезжаю позиции, делая то зарисовки наперегонки с Санькой, то снимаю с одолженной вьючной лошадки громоздкий фотоаппарат. А сценки, нужно сказать, встречаются порой прелюбопытные.