Отрочество 2

Дабы не наговорить всякого сгоряча, отошёл в сторонку и поглядел, как копают ямину для британцев. В живых никого не осталось, всех дурниной покрошили, н-да… Не спросишь даже, когда у них смена, или там пополнение, подвоз припасов… Неудачно получилось.

А другой стороны, чего Боженьку-то гневить?! Живы, целы, Мишка свободен, што ещё надо?! Уйти бы отсюдова целыми…

Место для могилы выбрали помягче, штоб не утруждать себя, и как это водится в Африке, лёгкая земля без особых каменьев, оказалась насквозь пропитанной ходами землероек, бурозубками, червями, многоножками и крохотными змейками. Едва ли не каждый взмах мотыгой перерубает пополам какую-то извивающуюся гадоту. Вёдрами для курей набирать можно.

– Самое то для бриттов, – мстительно сказал подошедший Мишка, ткнув в бешено извивающуюся многоножку носком ботинка, – знал бы ты…

– Так хреново?

– Ну… – он покусал потрескавшуюся губу, – особой жесточи не было, но паёк скудный, а списаться с родными на предмет помочь провизией, одеждой или хоть лекарствами запрещено. Такое, знаешь… цивилизованное скотство.

– Нецивилизованного тоже хватает…

Мишка поймал мой взгляд на папашу, суетящегося у повозок, и вздёрнул бровь. В нескольких словах объяснил всю суть, но к моему удивлению, брат не стал возмущаться, только похмыкал чему-то своему.

– Забудь, – сказал он наконец, – тот случай, когда што ни сделаешь – всё плохо. Я… хм, могу потом словами перемолвиться с нужными людьми в нужном месте, и будет у Ройаккера моральный долг.

– На безрыбье и рыбу раком, – нехотя соглашаюсь с Пономарёнком, – но всё равно раздражает. Если бы без платы, на одном патриотизме взялся…

– Забудь, – ещё раз повторил брат, – ну или если хочешь – дяде Фиме скажи, он ему деловую и прочую репутацию подпортит.

– Картечницу нашли! – добежал до нас Санька, ковырявшийся вместе с трофейщиками, – Айда!

Двухствольная картечница Гарднера, устаревшая и изрядно ненадёжная, без треноги и всего-то с парой сотен патронов, по здешним условиям пусть и не вундервафля, но вполне себе оружие. Гадать, почему она оказалась в ящике под бамбуковыми жердями, можно долго, но у лейтенанта уже не спросишь.

– К повозке приделать, а? – вопросительно посмотрел на меня Санька, – Штоб как с пушкой при нужде.

– Ну… можно, – соглашаюсь с ним, – только надо предусмотреть возможность палить не только с повозки.

Пока Санька объясняет бурам, што я слесарь не из последних, иду ковыряться в куче трофейного металла, на ходу придумывая возможные эрзац-станины. Несколько буров, не чуждых кузнечного искусства и знаний механики, взялись помогать.

В десяток рук сделали нехитрый вертлюг с раскладывающимися распорками, продырявив коловоротом дно повозки и укрепив отверстие металлом. Установили картечницу, отстреляли на пробу несколько патронов, правя заодно прицел. Нормально!

После обеда общее собрание, на котором постановили отложить выход на завтра. Повозок у нас всего три – папаши и две британских. А упереть надо продовольствие на всю толпу, да пяток обезноженных и полтора десятка тех, кто еле-еле ногами шоркает, от возраста или бескормицы.

Благо, быки и лошади не то што в избытке, но есть, так что взялись делать лёгонькие повозки с запасными колёсами из трофеев. За недостатком колёс и ненужности излишней крепости, возки делали самые простые: бамбуковый каркас, обшитый полотном, два колеса сзади, а спереди повозка жердинами опиралась на бычье ярмо.

Набежали тучи, и порывистый ветер сбросил на нас тяжёлые капли дождя. Пятнадцать минут ливня, когда вода бросается ветром со всех сторон, и всё, снова солнышко, только ручьи по раскисшей земле текут.

Снова закипела работа, а у меня в голове засело почему-то, как ветер повозки двигал, будто игрушки детские. Одна, почти готовая, обтянутая уже полотном, даже подлетела – к счастью, невысоко. Гвоздём в башке момент этот!

И будто я не я, а руки сами потянули бамбучины, а потом – ощущение полёта! Краешком этак, но…

… теперь я знаю, как. Делал. Именно такой, самодельный – на спор. Причины спора уже не помню, да они и не важны.

Набросав чертёж, и с трудом не то вспоминая, не то вычисляя заново нужное соотношение площади и веса, я мотанул головой братьям.

– Крылья, – отвечаю на незаданный вопрос, – увидите.

– Ф-фу… – тихохонько выдохнул Санька, и выставил вперёд ладонь, останавливая Мишку. Незаметные… как им кажется, переглядки… и вот мы в четыре руки делаем с Чижиком каркас, а Пономарёнок, наш бравый портняжка, уверенно кроит лейтенантскую палатку плотного шёлка.

Буры косятся, но не лезут, а уже вырубаю из жести кольца нужных размеров, скрепляя места стыков. И на всякий случай – верёвочками!

Дольше было обшивать каркас полотном, но бурские женщины то ли от любопытства, то ли в знак благодарности, взялись помогать, и за пару часов до заката дельтаплан был готов.

– Ну… – сердце колотится отчаянно, – бежим вместе, а когда скажу – отпускаете.

– Ага! То есть поняли! – отозвался Санька, на лице которого начало проявляться понимание, што может быть, я и не дуркую после контузии…

Разбег наш с пологого склона, смотрели, наверное, все буры…