Отродье ночи

Дин Кунц Отродье ночи (Шорохи)

Часть I Живые и мертвые

Силы, влияющие на нашу жизнь, внешние воздействия, которые формируют и создают человека, зачастую подобны дразняще неразличимым, едва понятным шорохам в отдельной комнате.

Чарлз Диккенс

Глава 1

В четверг вечером содрогался весь Лос-Анджелес: дребезжали стекла в оконных рамах, весело позвякивали, хотя не было ветра, колокольчики во внутренних дворах, в некоторых домах с полок попадали и разбились тарелки.

С началом часа пик основным сообщением программы новостей КФВБ стало известие о землетрясении. По шкале Рихтера колебания составили 4,8 балла. Но уже к концу часа пик КФВБ поместила эту новость после репортажа о серии террористических взрывов в Риме и сообщения о столкновении пяти автомобилей на Санта-Моника Фриуэй. Разрушений в городе не было. К полудню лишь несколько лос-анджелесцев (в основном те, что переехали на запад не раньше прошлого года) сочли вчерашнее событие достойным упоминания за ленчем.

Человек в дымчато-сером фургоне марки «додж» даже не почувствовал, как вздрогнула земля. Он находился на северо-западной окраине города, направляясь на юг по Сан-Диего Фриуэй, когда началось землетрясение. Так как в движущейся машине толчки не ощущаются, он узнал о случившемся в придорожном ресторанчике, куда зашел позавтракать. Он тотчас понял, что землетрясение — это знамение, которое предназначено именно ему. Знак был послан либо уверить его, что миссия будет успешной, либо предупредить о неудаче. Что же в действительности?

Такие мысли занимали его за завтраком. Это был спортивно сложенный — шесть футов четыре дюйма, двести тридцать фунтов (одни мускулы!) — мужчина. Он заказал два яйца, бекон, жаркое, гренки и стакан молока. Процесс еды словно загипнотизировал его: методично двигались челюсти, взгляд сосредоточен на блюде. Мужчина заказал оладьи и еще молока. После оладьев он съел творожный омлет с тремя ломтиками канадского бекона, еще одну порцию гренок и запил все апельсиновым соком.

Когда он заказал третий завтрак, на кухне уже вовсю обсуждали необычного посетителя. Этот столик обслуживала смешливая рыжеволосая официантка Хелен. За это время и другие официантки под разными предлогами проходили мимо, разглядывая сидящего за столиком. Посетитель, казалось, не обращал на них никакого внимания.

Когда, наконец, он попросил у Хелен счет, та сказала:

— Вы, должно быть, лесоруб или кто-нибудь в этом роде.

Он взглянул на нее и изобразил улыбку. Хотя никогда раньше он не бывал в ресторанах и впервые увидел Хелен всего полтора часа назад, он знал, что официантка скажет в следующую минуту.

Та самодовольно захихикала, глядя ему в глаза.

— Ты ел за троих.

— Да.

Хелен стояла, опершись бедром о край стола, подавшись слегка вперед.

— Но все, что ты съел... В тебе ни складки жира.

Все еще улыбаясь, он представил ее в постели. Вот он обнимает ее, пальцы обхватывают шею, сжимаются, сжимаются, пока лицо не начинает наливаться кровью и глаза не лезут из орбит.

Она по-прежнему стояла перед ним, словно пытаясь понять, удовлетворял ли этот человек все свои потребности так же самоотверженно, как он удовлетворял чувство голода.

— Должно быть, физические упражнения?

— Поднимаю тяжести.

— Как Арнольд Шварценеггер?

— Да.

У нее была нежная, тонкая шея. Он мог бы сломать ее, как сухую ветку, и мысль об этом приятно подействовала на него.

— Какие сильные руки, — мягко продолжала Хелен. Рубашка с короткими рукавами не скрывала пары крепких, мускулистых рук. — Железками можно и не так накачаться.

— Что ж, это идея, — сказал он. — Но к тому же у меня хороший обмен веществ.

— Что?

— Калории сгорают из-за нервов.

— Ты? Нервы?

— Да, нервы, как у сиамского кота.

— Мне так не кажется. Вряд ли что-нибудь сможет вывести тебя из равновесия.

Хелен было около тридцати — лет на десять моложе его — и она положительно нравилась ему. За ней можно было поухаживать, но ровно столько, чтобы она потом не винила его, оказавшись с ним в постели. Конечно, в таком случае ее придется убить. Он должен будет перерезать ей горло, но, право же, не хотелось этого делать. Не стоило вообще рисковать.

Он дал ей хорошие чаевые, расплатился и вышел. После прохлады зала, навеваемой кондиционерами, он окунулся в сентябрьскую жару. Направляясь к машине, он чувствовал, что Хелен провожает его взглядом, но не оглянулся.

Затем он остановился на стоянке в тени пальмы у торгового центра, выбрав место подальше от входа. Он пробрался по проходу между сидений в грузовое отделение фургона и, опустив бамбуковую занавеску, отделявшую кабину, растянулся на толстом в дырах матрасе. Всю ночь он ехал не останавливаясь от самой Санта-Хелены. Теперь после плотного завтрака его клонило ко сну.