Отродье. Охота на Смерть

Внутри Арины балансировали сразу несколько чувств: любопытство, восхищение и панический страх. Не стоило человеку возвращаться в это место. Стены забыли кого им нужно защищать, одичали и теперь враждебно пялились ей в след. Арина отчётливо чувствовала, что за ней наблюдают. Временами, она резко оборачивалась, но неизвестный успевал бесшумно улизнуть. Проходя мимо некоторых комнат, она чувствовала неистовое зло струящееся изнутри. Шестое чувство подсказывало — не стоит тревожить тьму, и она не светила внутрь. Синее платье давно превратилось в тряпку, а теперь ещё и промокло от пота. Из-за сырости, но больше из-за страха она замёрзла и теперь мелко дрожала от холода, но больше всё же от страха. Зачем она сюда пошла? Душа уходила в пятки в те мгновения, когда далеко позади что-то неожиданно падало на трубу и низкий, но резкий звук разлетался по мавзолею холодной войны. "Что это? Там кто-то есть? За мной кто-то идёт? Меня хотят убить?" — если в такие моменты позволить задать себе эти вопросы — паника непременно захватит сознание, парализует страхом, поэтому Арина гнала вопросы прочь. Несколько раз в луч фонарика попадали мыши, так что она грешила на них.

Вся выдержка бесследно улетучилась, стоило ей почувствовать прикосновение к ноге. Арина ощутила волну бессильной паники, голову сдавило, как и грудь, но она понимала — кричать, ни в коем случае нельзя. Прикусила губу, настолько сильно, что почувствовала солоноватый вкус крови, тихо заскулила от обуявшего ужаса. Руки так тряслись, что свет конвульсивно скакал по стенам и потолку, а глаза не успевали ничего заметить. Арина упала. Зажмурилась. Детская вера в то, что "если я не вижу, то не видят и меня", иногда возвращается и во взрослом состоянии. Только через минуту судорожное напряжение немного отступило.

— Сестрёнка, сестрёнка, это я — Мирон, — теребил её за рукав Домовой, — прости, я не хотел пугать! Сестрёнка?

Заболела голова. Она с трудом открыла глаза и наконец-то вздохнула, но ещё не смогла ответить.

— Вот и славненько! Вот и хорошо! Молодец какая, далеко ушла! Молодец! — он погладил её по плечу, по волосам, — сейчас пройдёт… Теперь я с тобой, всё будет хорошо! Но сестрёнка, нам нельзя отсиживать, здесь зло — нехорошее место, надо сделать, дело и уходить — нельзя оставаться, надо уходить…

— М-м-мирон, зачем ты меня напугал? — заикаясь, тихо пробормотала она, — я чуть с ума не сошла… Тут и так страшно, а ещё ты за ноги хватаешься!

— Я же извинился! Хватит сидеть, надо идти, я их нашёл! — Домовой потянул её за подол.

— Стой, кого это ты нашёл?

— Их! Тут близко, скоро сама всё увидишь! Идём.

— Мирон, рассказывай!

— Долго рассказывать — идём! Идём!

Он был явно возбуждён. Решительность Домового потихоньку передавалась и ей. В конце концов, в компании напарника не так страшно. Арина поднялась, зачем-то попыталась отряхнуться — не помогло, платье пропиталось грязью насквозь:

— Ладно, веди.

— Угу. Сейчас…

Он ударился о пыльный пол и начал извиваться. Захрустели суставы маленькое тело начало неправильно изгибаться.

— Мирон, зачем ты превращаешься? — удивилась Арина.

— Так надо, — с трудом коверкая каждое слово, произнесли человеческие губы, из которых уже высовывались собачьи клыки.

Ей никак не удавалось привыкнуть к этому зрелищу. Его шерсть ещё некоторое время бурлила — под ней происходила невероятная метаморфоза, и вот мохнатый коричневый Йоркширский терьер, помахивая хвостом, быстро побежал вперёд. Арина тяжело вздохнула, поспешила за ним.