Отрок московский

– Православные! – заорал он, надсаживая глотку. – Будя! Натерпелись! Бей немцев! Айда в Верхний замок! Выколупаем проклятых оттудова!

Векша, пинком отправив последнего крестоносца с лобного места, подошел к старику, приобнял за плечи. Его густой голос без труда заглушил дребезжание дедка и пересилил рев раззадоренных полочан.

– Голыми руками вы немцев не выколупаете! Открывайте ворота! Пускайте литву! Пущай они им вмажут!

– Верно! Верно! – тут же подхватили его клич. – Пускай Витеня! Витень не выдаст!

– Витень завсегда немцев бил! – подлил масла в огонь новгородец. – Побьет и сейчас! Вы только подмогните!

Посадские заголосили, всколыхнулись и полноводным потоком хлынули по улицам, оставив на плотно утоптанном снегу изломанные тела в белых накидках, измаранных грязью и кровью.

Никита заметил человека, сидящего на высоком заборе.

Улан?

Точно, он.

Вот откуда стрела прилетела. Оставалось только удивляться мастерству юного лучника. Успеть снарядить лук, выбрать место для стрельбы и перерезать наконечником веревку за сотню шагов – это надо уметь.

Парень помахал рукой. В ответ ордынец показал кулак и хлопнул ладошкой себя по голове.

Что это он?

– Спасибо, вьюноша! – Векша остановился рядом. – Экую кашу заварил!

– Да я-то тут при чем? – попытался оправдаться Ниикта.

– Без тебя мы бы не справились. А теперь надежа зародилась.

– Спасибо тебе. – Василько, припадая на больную ногу, отвесил поясной поклон. – Ты теперь вместо брата мне будешь.

– А я тебя по-отцовски поучу! – нахмурился старший новгородец. – Кнутом по заднице! Кто тебя в спину пихал? Чего на рожон полез?

Тот лишь руками развел. Потупился и засопел.

Со всех сторон на помост карабкались мужики в непримечательной одежке – потертые кожушки, валенки, видавшие виды шапки. Светлобородые, темно-русые и рыжие. Высокие и низкие. Их объединяла лишь звериная повадка – решительная и вместе с тем осторожная поступь крупного хищника, опасная грация движений. Будто волчья стая собралась на лесной поляне вкруг вожака.

– Ладно, опосля с тобой поговорю! – махнул рукой Векша. – Сейчас недосуг! Нам в Верхний замок надобно – волю князя Юрия Даниловича исполнять. Так, други?

Новгородцы – Никита насчитал их ровно десять – кивнули, но без задора или злости. Точно так же пахари согласились бы пройти еще две-три борозды до вечера, чтобы успеть с посевом.

– Я с вами! – Парень расправил плечи, чтобы казаться выше и взрослее. Не хватало еще, чтобы его на смех подняли.

– Дерешься ты, слов нет, здорово, – покачал головой старшина ловцов. – Прямо скажем, замечательно дерешься. Я только про одного такого бойца на Руси слыхал. Но он, людишки болтают, ордынскому нойону продался с потрохами…

– Я московскому князю служу, – твердо отвечал Никита. – Так же, как и вы.

– Да? – недоверчиво протянул Векша.

– Это правда, – встрял Василько. – Этой ночью мы с ним вдвоем в замок пробирались.

– Ты бы помолчал, а! Лазутчик, дрын мне в коленку! А ты, паря, погоди. Нам подумать надо, посоветоваться…

Новгородец не договорил, изумленно уставившись Никите через плечо.

Обернувшись, ученик Горазда отпрянул от неожиданности. Заскочивший на помост Улан-мэрген наступал на него, сжав кулаки.

– Ты куда мой малахай подевал?! – Ордынец даже замахнулся луком. – Что позволяешь себе?! Я для того тебе малахай давал?!

Ловцы замерли, выпучив глаза.

Мгновение-другое Никита пятился от наседающего друга, а потом раздался такой оглушительных хохот, что уши заложило. Улан присел, затравленно озираясь, а новгородцы смеялись – да что там смеялись, ржали, как кони! – приседали, хлопали себя по коленками, утирали слезы рукавами.

Василько вышел из-за спин товарищей, по-прежнему сильно припадая на левую ногу, и протянул татарчонку шапку.

– Твоя?

– М-моя…

– Забирай, Аника-воин. – И поясно поклонился. – Спасибо тебе. Думаешь, я не видел, откуда стрела прилетела?

Улан зарделся. Скромность в нем боролась с желанием похвастаться удачей, как полагалось по степному обычаю.

– Ладно! – Векша мотнул головой, как конь, отгоняющий слепней. – Идемте с нами. Только глядите у меня, вьюноши, не геройствовать попусту! Дело нам трудное предстоит. Немцы со всех сторон подвоха ждут. Это все едино, что пятерню в осиное гнездо сунуть. Во всем меня слушать. Уяснили?

– Уяснили, – Никита кивнул.

Ордынец промолчал, хотя по лицу его видно было – командовать собой сын Ялвач-нойона может позволить только Никите.

На короткое время наступила тишина – гомон толпы посадских удалялся. И поэтому голос последнего из приговоренных – рябого мужика с клочковатой бородой – услышали все:

– А снимите меня отсюда, Христа ради, православные. Истомился я на бочке стоять…

Глава двадцатая

Снежень 6815 года от Сотворения мира Полоцк, Русь