Отрок московский

«Это ж кто с ними справится, когда заматереют, ежели сейчас они такие?» – снова улыбнулся Несмеян, глядя, как ходят сыновьи плечи под домоткаными рубахами, как клубами валит от их спин пар, будто от впряженного в волокушу коня.

За размышлениями лесоруб и не заметил, как добрался до комля. Тут уж сучьев совсем мало. А что там у ребят?

И вдруг тревожно заржала Зорька, привязанная неподалеку. Кобылу даже из волокуши не выпрягали. Она же тихая, спокойная, хотя и работящая на удивление…

Несмеян насторожился, покрепче сжал в руках топор. Лошадь может так пятиться, приседать, прижимать уши, лишь почуяв нешуточную опасность. Неужто волки? А может, хуже? Лихие люди? Отбирать-то у лесорубов нечего. Разве что лошадь… Мужик похолодел.

– Вторак! Третьяк! – негромко позвал он парней. Но те и без его слов поняли, что дело неладно. Побежали, стали рядом – плечо к плечу. – Пошли ближе к волокуше… По сторонам поглядывайте.

– Хорошо, тятя… – прогудел Вторак, а молчаливый младшенький кивнул – понял, мол, не дурак.

Зорька уже не просто ржала, а вырывалась. По ее бокам волнами ходила крупная дрожь, а побагровевшие глаза кружили, обшаривая подлесок.

«Не разбойники, – усомнился в своем же выводе Несмеян. – С чего бы ей так бояться людей?»

– Глянь-ка, тятька! – ойкнул Вторак, выпучивая глаза не хуже кобылы.

Молодая ель дрогнула, закачалась, сбрасывая с ветвей снежные коржи. Мужик понял, что сейчас увидит, еще до того, как услыхал низкий глухой рык.

– Шатун! – каркнул он осипшим от ужаса голосом.

Из-за дерева вышел огромный медведь.

Черно-бурая с сединой шкура играла на солнце. Из ноздрей вырывался пар.

Здоровенный, зверюга. Пудов двадцать. Из берлоги поднялся недавно – отощать не успел. Сюда бы тех охотников, которые выгнали лесного хозяина на мороз и бросили.

Медведь заревел, раскачивая лобастой башкой и переступая с ноги на ногу. А потом поднялся на дыбы.

– Ох ты, зараза… – прошептал Третьяк, задирая голову.

– В топоры его, тятя… – напрягся Вторак. – В топоры!

– Я тебе дам «в топоры!» – насупился Несмеян. – Быстро в волокушу и тикать! Я его задержу!

– Ты чего, тятя…

– В волокушу, я сказал! – рыкнул мужик не хуже лесного хозяина.

Юнцы нерешительно отступили, а сам лесоруб шагнул вперед с мрачной решимостью в глазах. Сейчас он посчитается с медведем за все. Ведь был у него еще один сын. Старший. Первак. Такой же крепкий и высокий, как и младшие братья. Девки его любили. Пожалуй, он мог бы к этому времени и внуками отца порадовать. Только весной нарвался парень на вышедшего из берлоги, злого и голодного медведя.

Несмеян поплевал на ладони, поудобнее перехватывая топорище.

– Ну иди сюда, бурый… – позвал мужик, прикидывая, как вернее ударить. Он понимал, что второй раз замахнуться не успеет.

Медведь приближался на задних лапах, будто уродливый человек, натянувший мохнатую доху. В распахнутой пасти поблескивали двухвершковые клыки.

– Тятька, беги к нам!!! – закричал Вторак.

«Поздно, – тоскливо подумал Несмеян. – Сразу надо было. А теперь чего уж…»

– Уходите! Быстро! – выкрикнул он.

Дробно ударили о мерзлую землю копыта Зорьки. Раскатились горохом, все больше удаляясь.

И тут медведь напал. Попытался сграбастать человека когтистыми лапами.

Лесоруба спасло умение уклоняться от удара, выработанное в кулачных схватках на льду. Тяжелая плюха, метившая в голову, попала в плечо.

Несмеян кубарем покатился в сугроб.

Снег набился в глаза, рот, уши.

«Прими, Господи, душу раба Твоего…»

Он сжался, накрыл голову руками и ждал нового удара, но медведь не спешил, хоть ревел басовито и яростно.

Плотная тень, различимая даже с закрытыми глазами, промелькнула над вжавшимся в снег человеком. Свирепому рыку ответил другой – не менее могучий и уверенный в себе.

«Неужто два медведя? Час от часу не легче…»

Осторожно приподняв голову, Несмеян выковырял пальцами снег из-под бровей и обмер. Будет что внукам рассказывать, если выживет… Таких чудищ в витебских лесах люди отродясь не встречали.

Здоровенная белая туша, поросшая плотной шерстью, замерла вполоборота к лежащему лесорубу. Округлые бочкоподобные бока, кривые лапы – самые что ни на есть медвежьи. Вздыбленная холка. Если бы не желтовато-белый окрас, то легко спутать с лесным хозяином. Вот голова подкачала. Маленькая по сравнению с огромным туловом, клиновидная, будто бы змеиная.

Зато клыки и когти… Куда там шатуну…

«Господи, хоть бы загрызлись! – с жаром воззвал Несмеян. Он бы и перекрестился, если бы не страшился привлечь внимание хищников. – Хоть не убегу, так на дерево залезу!»

А бурый и белый звери стояли почти не шевелясь. Рычали. И вот что странно, если шатун, скорее всего, хотел добраться до сладкой человечины, то странный пришелец, напротив, пытался лесоруба оборонить.

Первым не выдержал бурый. Он бросился вперед, взрывая снег. Распахнулась широкая пасть. Слетели брызги слюны с алого языка.

Белый остался на месте, несокрушимый, как скала.

Клыки ударились о клыки.

Мелькнули когти. Каждый в пядь длиной.