Отрок. Покоренная сила (Часть 5-6)

«Господи, а ведь верно! На мне уже больше десятка жмуров висит, как это скажется на будущих поколениях? Мало ли, что Максим Леонидович говорил, будто „эффект бабочки“ не действует? Через девятьсот лет эти десять покойников в десять тысяч не родившихся детей запросто могут превратиться. Хотя, после того, что на Руси натворят татары… Где-то я читал, что они в общей сложности за несколько веков увели в рабство десять миллионов человек — население России при Петре I. А по нашим местам еще же и Литва прошла… Да даже если я сотню народу порешу — капля в море! Все равно здесь почти ничего не останется, недаром севернее Припяти почти все города уцелели, а здесь все с нуля восстанавливалось. Может быть, потому нас с предшественником именно сюда и забрасывали?»

— О чем задумался, воевода? — Юлькин голос прервал мишкины размышления. — Передумал ребят учить?

— Не видела ты, Юлька, что после половцев на месте поселений остается, не знаешь, как караваны рабов в степь уводят. Поспрашивай-ка у Митьки, он, если захочет конечно, расскажет тебе, как его сестру скопом насиловали, как беременной матери живот вспороли и оставили в горящем доме умирать. Что хочешь, можешь мне говорить, а я все равно буду учить пацанов убивать. И чем лучше они этому научатся, тем больше надежды, что на месте Ратного однажды не останется пепелище, заваленное трупами. И сам зверем буду, и их зверями сделаю, потому, что иначе не выжить, ни бабам, ни детишкам, ни тебе с матерью!

— Будет тебе, Минь. — Юлька, будто забыв, что на Мишку это не действует, заговорила «лекарским голосом». — Чего ты ощетинился? Все я понимаю, все вижу. Ты думаешь, если бабы на мужиков своих лаются, так они их не любят? Знаешь, как они ждут, когда вы в поход уходите? Всем богам, каких знают, молятся за вас. Ты к бабьим языкам не очень-то прислушивайся, они часто не для других, а для себя лаются, чтобы душу отвести…

Нет, все-таки «лекарский голос» действовал. Мишке стало как-то даже не важно, что именно говорит Юлька, лишь бы говорила и… он даже не сразу заметил, что девчонка взяла его за руку. Лишь бы говорила и вот так держала обманчиво маленькой и мягкой ладошкой. Обманчиво, потому, что это была рука лекарки — умелая, сильная и, когда надо, безжалостная. Но сейчас…

— Минь, хочешь, я мать попрошу, и она Бурею скажет, чтобы ребят твоих поучил? Он ей не откажет, я знаю.

Мишка накрыл Юлькину ладонь своей, преодолев краткое сопротивление, приподнял ее и, наклонившись, прижался щекой. Юлька замерла, не вырывая руку, но и никак не реагируя на мишкины действия.

— Юль, мама говорила, что мир слишком долго длится, скоро кровь пролиться должна…

— Моя тоже…

— Если я… Если мне придется с сотней уйти, будешь ждать меня?

— Буду…

— Знаешь, есть такая примета: если очень ждут, то обязательно вернешься.

— Ты и без примет вернешься. Тебя светлые боги любят.

— Все равно…

— Господин старшина!!!

Юлька суетливо выдернула руку, Мишка торопливо выпрямился. От лаза в тыне бежал и драл на ходу глотку «курсант» Иоанн.

— Господин старшина! Ладьи подходят! Господин сотник велел тебя найти.

«Нет, блин, я сегодня точно кого-нибудь убью! Кои-то веки выходной себе устроил. Видел или не видел? Тьфу, что я, как пацан, в самом деле. Подумаешь, с девчонкой сижу».

— Господин старшина!..

— Чего орешь? Велено было найти? Нашел. Теперь дуй обратно. Команда Младшей страже: по коням, в доспехе, Дмитрий — старший. Десятникам Петру и Василию, доспех не надевать, подойти к моей матушке, она скажет, что делать. Господину сотнику передай, что сейчас буду. Ступай!

— Слушаюсь, господин старшина!

— Минь, что за ладьи? Варяги?

— Нет, Юленька, дядька мой Никифор товары привез и учеников для Воинской школы.

— А доспехи зачем тогда?

— Надо. Приходи к речным воротам, увидишь.

Глава 4