Отрыв

История его оказалась незамысловатой. Лёнчик вырос в семье университетского ректора и преподавательницы математики, сам окончил техникум, потом университет, устроился на скромную, но перспективную работу в государственный НИИ космоатмосферной техники. Копил потихоньку материал на диссер. Влюбился, больше года преданно ухаживал за своей пассией. Планы строил, квартирку присмотрел по средствам… Ничто не предвещало бури. Наконец решился сделать предложение. А дама возьми да и скажи ему: "Лёнчик, ты замечательный, мне с тобой чудесно, но для замужества нужен все-таки человек понадёжней. Добытчик, опора, сильное плечо. Ты же плывёшь по течению, засел вот на свою институскую зарплату, второй год о машине мечтаешь — и то заработать не можешь. А семья, Лёнчик, дело серьёзное…" Обломала, в общем. Лёнчик решил доказать, что он мужчина и добытчик, и завербовался на Варвур.

Я спросил:

— Жалеешь?

Он сказал "нет"; правда, уверенности его ответу не доставало.

Но я сделал вид, что не заметил. Кивнул:

— Тогда держись.

Лёнчик пил чай, чуть морщась от горечи; поразмыслив, я решил соорудить вторую порцию — для себя — и как раз возился с заваркой, когда механик поинтересовался:

— Долго я тут… отлёживался?

— Недолго. Две леталки твои в работу ушли. Я оттестировал.

— Спасибо… — он помолчал, добавил неуверенно: — Э-э… нейродрайвом?

— Тестером.

На самом деле тем и другим — слиянием для дела, тестером для отчёта — но это я уточнять не стал.

— Спасибо, — повторил Лёнчик. — А ты тогда здорово с этим топливом…

— Угу.

— Я б скорее всю машину по винтику перебрал, чем догадался.

— Угу. Бывает. Редко, но брак попадается. Парень твой был бы опытней — разобрался бы сам.

— Да-а… Данил, ты тоже летал сейчас?

— Нет.

— А… что-то произошло?

— Почему ты спрашиваешь?

— Не знаю. Показалось, что ты не такой какой-то.

Надо же. Наблюдательный, оказывается.

Стоя к нему спиной и сцеживая заварку, я сказал:

— Скай погиб. Ведомый мой бывший.

Лёнчик издал какой-то звук — не то крякнул, не то хекнул. Задал зачем-то вопрос:

— Когда?

— Полчаса назад. Может, чуть больше.

— Я… мне жаль.

— Мне тоже.

— Данил. У меня ещё спирт есть.

— Мне лететь скоро.

— Заходи потом.

Я покачал головой.

— Нет, Лёнчик. Не хочу, да и… Вернусь — спать пойду.

Мы молча допили чай; я хотел убрать посуду, но Лёнчик сказал — "оставь, сам помою" — и я кивнул, соглашаясь.

Я уже встал из-за стола, когда Лёнчик выдал неожиданно зло:

— Надо было мне эту стерву послать и жить дальше, вот это был бы мужской поступок. Вот это — мужской. Не то что…

А я сказал:

— Хороший ты парень, Лёнчик. Но все-таки дурак.

* * *

Скай оказался жив.

Мы узнали об этом на следующий день. Он провалился в какую-то дырку, и потому не было сигнала; полсуток спустя он выбрался к одному из постов. Впрочем, "маячок"-то наверняка обнаружили раньше, но нас в известность никто не поставил. Обычное дело.

Это все уже не волновало. Главное — парень был жив.

И адекватен. Его отвезли в армейский госпиталь в Таризу. Вроде бы имелись какие-то внутренние повреждения, но признаков ПСНА госпитальные врачи, по крайней мере, не обнаружили. Молодец ведомый.

Тариза… Это был мой госпиталь…

Джуба на радостях напился в зюзю и угодил на гауптвахту — протрезвляться. Я сделал за него его норму вылетов плюс к своей — чтобы умилостивить вошедшее в раж начальство. Ей-богу, я бы сделал и больше по такому случаю. Не так часто человек, с которым уже успел попрощаться, оказывается жив. Внутренняя лёгкость, ощущение, пожалуй, сродни счастью носило меня почти сутки. Потом сразу двое ребят угробились на одном из вылетов, и ощущение пропало.

Постепенно всё вошло в колею.

А примерно через месяц комбат собрал на летучку сразу несколько эскадрилий пилотов. Начал с того, что пропесочил слегка для порядка. Потом сообщил:

— Разведка подкинула нам работёнку. Точку, где монтируются установки "земля — орбита". Серьёзные, мощные стационарки. Но и защитка там соответствующая — что противоракетная, что ПВО… Попотеть придётся, парни. Но — сами понимаете. Что такое для нас станция, объяснять не надо…

Мы попотели. Вылет оказался чертовски трудным. Четверых ребят сбили; мой второй ведомый — Борька — превратился в огненный шар на моих глазах. Первый, Дин, отвалил чуть раньше, с полуоторванным хвостом, но до базы добрался. Точку мы додолбили… Я сам притащился на базу на израненной леталке, до последнего момента не будучи уверенным, посажу я её или уроню.

Выполз из машины, измочаленный. Мышцы мелко подёргивались — не от нервов, от усталости и начинающего отпускать напряжения. Ощутил что-то мокрое на подбородке, вытер ладонью — кровь. Когда только успел опять губу прокусить? Что за дрянная привычка.

Надо было бы подойти узнать, что там с Дином, но я стоял, прислонившись спиной к леталке, и никак не мог найти сил оторваться. И Док, и механики суетились на других площадках — сегодня многие вернулись на повреждённых машинах. Но эти хоть вернулись… Мне вообще-то нечасто после вылета нужен искусственный допинг, но сегодня Док с его медицинскими ста граммами был бы кстати.