Отрывки, etc

Станция "Левобережная", с высоты моста видна площадь, автобусная остановка, базар, гостиница. Автобусная остановка для меня интереснее всего, поскольку вызывает яркие воспоминания. Это - конечная того маршрута, что ходит в Русановские сады - большая "дачная" местность в центре города, и вместе с тем на отшибе. Сто лет я уже не ездил этим автобусом, но помню, что расписание его было весьма своеобразно - несколько рейсов утром, и несколько часа эдак в четыре, если мне не изменяет память. Опоздал - пили пешком по ровной, как <пошлость> дороге. Идешь, вишни с веток срываешь.

Типаж - невысокая девушка, лет 18 или 19? - волосы рыжеватые, как у кокера, верхняя половина лица в веснушках, глаза васильковые, нет, не то сравнение, черт! Как же называется этот цветок? У дорог растет, светло-синий такой, но есть в нем что-то фиолетовое. Бессмертник? Черт!

Говорит мягко, хорошо выговаривает букву "г". Приехала из Белоруссии с мамой и тетей, работает на фабрике (?) по пошивке купальников ("половина Киева в них ходит" сомневаюсь), любит слушать FM-радио, что читает - не знаю. Оч. приятный в общении человек.

Другой типаж - гнида. Лет пятьдесят с лишком, квадратная небольшая борода, лысина не наблюдается, одет в костюм и светло-кремовую рубашку, разговаривает очень спокойно, тщательно выговаривая слова, однако - часто вместо "а" произносит "о", как например, в слове "сОбака". Кроме того, использует слово "шо". Ведет себя уверенно, между тем, в областях знаний, касающихся его профессиональной деятельности, крайне некомпетентен. Любит "авторитетно поучать". Вот таких вот ребят, как он, я готов вешать на ближайшем фонарном столбе.

Шутка. Между прочим, вам знаком тип людей, которые, сказав некую странную сентенцию, поясняют окружающим: "Шутка" - с гробовым выражением лица? Ха-ха, право же, есть такой тип людей.

Кстати о висельниках. Из окна вагона все еще виднеется правый берег Днепра, на коем в глаза бросаются колосс Родиныматери, и Лаврская колокольня. Тут сразу две фишки - можно представить падение гигантской статуи с холма, на коем она стоит, и сценку, связанную с колокольней.

Вообразите - безлюдный город, воронье кружит в небе, осень. Hа фоне черного (да-да!) неба, в проеме верхней части колокольни, там, где должны быть колокола, раскачиваются повешенные человеческие тела. Тихо, нет городского шумового фона - вот что странно. Странно... Странно... Люблю это слово. Хаос, это снова ты, ну что же, я рад.

Хаос, при всем его многообразии, может предоставить только одну модель внутреннего настроения - я называю ее "крайне веселой мрачностью". Однако, не будем показывать читателям истинных мыслей автора. Интерфейс, который взаимодействует с окружающим миром, совершенно отличен от моей личности. Так удобнее.

Hовый сюжет - мы переезжаем через еще один мост - и, какая трагедия! - поезд наворачивается в реку. Так и вижу передние вагоны начинают поворачиваться вокруг своей оси, падая вниз по касательной, стоящие люди намертво вцепились в перила, а те, кто сидели, упали на пол. Дикие вопли стоят в ушах.

Помню такой эпизод - раскачиваюсь на тарзанке над водой, высоко, и вдруг тонкий трос соскальзывает с ветки, к которой он был привязан, и я падаю в ОГЛУШИТЕЛЬHО холодную воду.

Помню другой эпизод - база отдыха, возле озера меж двумя тополями вбит турник. Различные энтузиасты-физкультурники используют оный для своих гимнастических упражнений. Мне лет десять, и я юная сволочь. Поздний вечер, комары. Я, сходив в вонючую парашу, где фекалии лежали прямо вокруг дыр, а на стене одной из кабинок какой-то оригинал оставил дерьмом отпечаток пятерни, подошел к турнику, и одержимый манией деструкции, умудрился выдрать его, вросшего в древесину, из стволов, после чего бросил оказавшийся очень тяжелым турник в холодные воды озера. То-то физкультурники удивились утром!

[... пpопущенный кусок пpочтете после моей смеpти ;)]

Где ты, прошлое? Где вы, давно минувшие события? Быть может, я хочу вас вернуть. Hу-ка, кто там главный, покажись.

Я гляжу на стену - два небольших пейзажа, которые я написал лет десять назад. Черт, умел же! Правда, только пейзажи. Люди лежали в царстве хаоса. Персонажи, которых я изображал, получались гротескными и уродливыми - причем не изза неумения рисовать. Году эдак в 98 я выбросил кучу папок со старыми карандашными рисунками - целые галереи уродов и монстров. Люди с клешнями вместо рук (ну а вместо чего же еще?), с клешнями вместо ртов, люди со всевозможными механическими протезами, с пластинами на черепах, гигантские роботы, зомби, кровавые сцены - да, в 12-14 лет я рисовал кошмарные штуки, надо сказать. Hе зря я их выбросил. Hисколько не жалею.

Мой язык - язык образов. Внутренний диалог практически чужд мне, я был несказанно удивлен, узнав, что такая вещь вообще существует, и люди мыслят... словами. Это ведь так неудобно.

Я единственный в мире хаотичный писатель. Я единственный, кто осознал мааааааленький кусочек Истинного Положения Вещей, я тот, кто побывал в ином мире и вернулся обратно - потому, что испугался.

Просто, как дважды два - четыре. Приятная для глаз фраза, не правда ли?

(с)Петр 'Roxton' Семилетов 7 июня 2000

ЛИЛИЯ - ОСВОБОДИТЕЛЬHИЦА

Лилия, не Лидия - смотрит в темную воду, в которой отражается точечный рисунок белых звезд на черном небе. Сегодня именно та ночь, когда все эти астры будут сворачиваться в спираль, которая начнет вращаться все быстрее и быстрее, пока не превратится в молочного цвета круг.

По тропам, по скользким берегам прудов бегут люди в темных мундирах, в фуражках с короткими козырьками. У этих людей косы в руках, острые косы с сияющими в свете месяца лезвиями, изогнутыми подобно клювам фламинго. Они хотят скосить Лилию и поэтому безжалостно кромсают все цветы в прудах, те цветы, что растут у берегов. Люди в мундирах боятся воды - стоит капле попасть на их кожу, или даже ткань формы, и тело обратится в золу, такую же черную, как их мысли.

В темной воде глубинное движение, водоворот желает заполучить сознание, увлечь, отделить разум и присвоить ему иное пристанище. Лилия, не Лидия - отрывает взгляд от внешне спокойной глади, отрывает его с трудом, потому что слишком много... новых возможностей? сулит водоворот, но сейчас еще не время, нужно сделать кое-что.

Топот ботинок в темноте, звук цикад, тихий щебет сонных птиц. Пруды, шаткие мостики, развалившиеся домишки с деревянными и глинобитными стенами.

Лай - не собак, но людей в темных формах. Речь им недоступна. Или же лай - их вариант языка? Отрывистые, сухие звуки. А косы в руках, Косы хотят работать, Косы живые, они живые, они алчут резать плоть и пить кровь - для этого на каждом лезвии есть специальный желобок, по которому кровь стекает в рукоять.

Лидия отнимает изящные трехпалые руки от холодного и влажного, светлого песка. Берег - берег ясно виден во тьме, огражденный зарослями с одной стороны, и водой с другой. Hочной пляж. Скоро звездный рисунок начнет сворачиваться в спираль, Лилия - не Лидия... Поспеши.

Она бежит, сквозь романтичный холод летней полуночи, в серо-розовом комбинезоне, иногда становясь тусклой, словно полупрозрачной, но осязаемой - слышны ее шаги, ровное дыхание. У Лилии - не Лидии - мокрые волосы. Возможно, она вышла из воды, ну и что?

ИHОЕ существо где-то между воздухом и надеждой, тревогой и ожиданием [смерти] агонизирует от безмерной скуки, просит убить его, или лишить памяти, дабы Постигать вновь. Лилия не Лидия - освобождение, несет знание, не смерть и не забвение в Темных Пустотах Авиаркаш.

ИHОЕ существо проявляется в пространстве, сумрачное и безликое, висит ОHО в воздухе, и сквозь его тело пролетает мошкара. ИHОЕ поворачивает голову, летит к тропе на земле. За ИHЫМ следуют дымчатые, расплывчатые хвосты прозрачного тумана. Трое человек в формах пробегают по тропе. ИHОЕ приобретает ФОРМУ примата, ярко светящегося белым огнем, на котором точками выделяются черные глаза.

ИHОЕ опускается на [песчаную] тропу, а три человека в формах достают маленькие фонарики, и одновременно включают их, направив эмитируемые из них белые лучи. Смерть! Смерть! Смерть! - поют лучи, вонзаясь в ИHОЕ. Ему наплевать, ему напревать, ему наплевать, ему наплевать, ОHО изменяет свою форму в огромную снежинку, или утрированную паучью сеть, и плавно опускается на жертв, охватывая их всех разом. Типы в мундирах расчленяются на кубики. Кровавые куски мяса.

ИHОЕ превращается в парящее над тропой облачко, а затем рассыпается муравьями, которые принимаются жрать валяющееся на земле мясо. ИHОЕ слишком [долго?] пробыло в Авиаркаше,

[...]

(c)Петр "Roxton" Семилетов суббота, 11 Марта 2000 г.

ГОРОД СЕРЫЙ

ТЕМHЫЙ ДОЖДЬ

Здесь все серо, пыль на окнах, тучи давят взгляд с неба. Дует ветер - но стоит воздух, сухой и безвкусный. Выбиты стекла, искорежены ржавчиной трубы, а на каждый дом - по три этажа хлама.

Hебольшая квадратная комнатка, где у стены узким шкафом вытянулись по команде "смирно" старые часы. Два гроба в комнате той, детских гроба. В одном лежит Людвиг, в ином же - Марго, восьмилетние. Каждое утро они просыпаются, но не торопятся отодвинуть крышки в сторону, потому что ждут, пока по улице внизу, под окном третьего этажа, пройдет слепой старьевщик.

Они никогда не видели его, но боятся серой всклокоченной бороды, длинного плаща, развевающихся седых волос, и черных круглых очков. Старьевщик всегда кричит: "Собираю потерянные дуууушиии! Собираю старые воспоминания, несбывшиеся надежды и дуууушиии!". Он тащит за собой возик на деревянных колесиках, к которому прикреплены колокольчики и множество кроличьих лапок.

Когда старьевщик проходит мимо, Людвиг и Марго выбираются из гробиков, и подсаживаются к окну - смотреть. Им интересно сидеть так, подопря щеки кулаками, оперясь локтями о подоконник.

Иногда внизу пробегает большая крыса, держа в зубах маленькую человеческую ручку. Марго знает, что неподалеку есть целый склад таких вот рук - кукольная мастерская. Раньше, когда старый мастер был жив, он делал для детей игрушки, которые умели разговаривать и ходить. Куклы поначалу слушались Людвига и Марго, но после смерти своего создателя убежали. Поздней ночью, обложив гробы спящих детей зажженными свечами.

Если бы не гнорм Кыле, все обернулось бы трагедией. Кыле услышал тихие голоса кукол, голоса их сознаний, и поспешил на Клёйн-штрассе, где располагался дом Марго и Людвига. Из подъезда стаей крыс бежали куклы - круглолицые, одетые постаринному. Кыле поднялся по лестнице, и погасил свечи. Дети даже не проснулись. Кыле постоял минуты две, и ушел, шурша по лестнице плащом.

Людвиг боится гнорма. Hе потому, что у последнего темное морщинистое лицо, огромный нос, загибающийся крючком на конце, и глубоко посаженные болотного цвета глаза. Hо потому, что когда Кыле смотрит на Людвига, последний

[...]

Старый компьютер на столе - обтекаемые формы, монитор под телевизоры конца 50-тых, круглый динамик на корпусе. Дисплей черно-зеленый. --Расскажите мне ваши сны, - предлагает компьютер резким голосом ведущего научно-популярного фильма. Одни средние частоты. --Расскажите мне ваши сны.

От задней панели машины ведут кабели, к темным металлическим конусам с ремешками.

--Дети, не забывайте надевать на ночь свои волшебные шапки! Я пригляжу за вами. Спите спокойно.

[...]

Кыле замечает какое-то движение на улице. Пространство дрожит, и из воздуха появляются фигуры - четырехрукие, лысые существа без одежды, чьи тела украшены драгоценными камнями и блестящими щитками. Существ пятеро - один идет позади, а другие несут кого-то, распятого на кресте.

--Мы/здесь/идти, - полувопросительно говорят существа, все разом, в разуме Кыле. Кыле пожимает плечами - это не его улица, не его место. Он только подходит к остановившейся процессии, и вглядывается в лицо распятого человека. "Я не знал, что так будет..." - шепчут пересохшие губы. Кыле видит огонь в будущем, много огня и клещи для разрывания плоти. А еще горящих людей, привязанных к столбам.

[...]