Отсчёт. Жатва

Голова, вопреки ожиданиям, не раскалывалась. В теле появилась странная лёгкость, благодаря которой я без трудностей поднялась на ноги и, прикрывая глаза рукой, вышла наружу. От места, которое было чем-то вроде лагеря, осталось одно название и прогоревшие руины. Наслаждаться итогом вероломного нападения Кирино не стала, намереваясь как можно скорее добраться хоть до кого-нибудь живого. Но когда чуть не споткнулась о женскую голову с широко распахнутыми глазами и ртом, желудок решил, что больше не в состоянии спокойно лицезреть окружающую действительность, и меня скрутило. Сомнений, что мой «спаситель» являлся слугой Восьмого во плоти, больше не осталось.

Невдалеке валялась перевёрнутая кибитка, а рядом, словно гвоздь, из земли торчал обелиск из тёмного, будто поглощающего свет камня. Одного взгляда на него хватило, чтобы тело бросило в дрожь. В предплечье впилась раскалённая боль, заставляя сбросить оцепенение и опустить взгляд – знак полумесяца сделался совсем чёрным, и от него исходило красноватое свечение. Зажмурившись, прошмыгнула мимо кибитки и поторопилась покинуть жуткое место. Разглядывать то, что сотворил Кирино, не хотелось, а возвращаться в лес, видневшийся тёмной полосой на горизонте, не было никакого резона. Пришлось, переборов внезапный приступ слабости, двигаться дальше.

На многие вёрсты вокруг простирались пологие зелёные холмы, и с одного из них удалось найти петляющую старую дорогу – разбитую и полузаросшую, однако всё ещё заметную на общем фоне. Когда спустилась к ней, захотелось пить, а следом за жаждой проснулся и голод. Держаться стало сложнее, и я начала шмыгать носом и тереть глаза – безуспешно, потому что через четверть версты слёзы хлынули ручьём. Прямо на дороге села на корточки и обняла колени, заревев в голос. Мало чем это могло помочь сейчас, но на душе полегчало, и появились силы идти дальше. Понятия не имела, как похищенные злодеями сказочные принцессы умудрялись не сходить с ума и как-то спасаться самостоятельно, не дожидаясь рыцарей или добрых волшебников. Где они брали силы? Что ели? Как переносили свинцовую тяжесть в ногах? И почему сказки всегда умалчивали о таких важных моментах?

Через какое-то время сознание начало отключаться, однако при этом ноги продолжали двигаться. Казалось, будто все чувства перегорели, и я превратилась в тряпичную куклу, которую дёргали за ниточки. Может, оно и к лучшему – по крайней мере, больше не плакала и не жалела себя, – но очень хотелось, чтобы боль во всём теле улетучилась вместе с чувствами.

Монотонный пейзаж холмов начал разбавляться небольшими рощами и редкими дольменами – похожие видела невдалеке от родного города. Поговаривали, что древние чародеи пользовались ими как вратами в потустороннее царство, откуда в наш мир пришли Семеро. Таким образом они могли постичь всю мощь Слова и по праву называться Владеющими, подчинить и привязать какого угодно демона, заставив того служить себе, а иногда – и вовсе встретиться лицом к лицу с богами. Порождений Восьмого каменные строения должны были отпугивать, и потому близ городов и селений, вдоль основных дорог, всегда можно было отыскать всевозможные мегалиты.

Закусила губу. Истории о мегалитах в голове всплыли голосом отца. Окажись он рядом, всё бы – я уверена! – решилось само собой.

Но на многие вёрсты продолжали тянуться безлюдные зелёные холмы.

***

Едва различив околицу в сумерках, я невольно прибавила шаг, хотя всего два удара сердца назад мне казалось, что свалюсь по дороге и потеряю сознание, если продолжу двигаться. Возникло смутное чувство неправильности, и с тихого шёпота оно постепенно возросло до оглушающего крика. Понять, что не так, смогла, только когда вошла в распахнутые настежь ворота и замерла посреди небольшого дворика.

Не лаяли собаки. Не было слышно голосов, а в окнах не горел свет. Запустение царило такое, что с первого взгляда осознала – никто здесь не жил с год или даже больше. Странно было видеть брошенные вещи, пустые телеги, открытые двери и ставни… будто бы жители небольшого – всего на три дома – хутора побросали всё и ушли. Долго над этим ломать голову я не стала, увидев колодец с журавлём и решив в первую очередь позаботиться о пересохшем горле. Цепь проржавела, но не думала рассыпаться, и механизм ещё находился в рабочем состоянии, пусть и скрипел на три версты кругом. Пила из ведра, не особо заботясь о том, что большая часть воды оказалась либо на мне, либо на земле. На другие подвиги сил уже не осталось, и я залезла в ближайший дом и рухнула на лавку в сенях.