Отсчёт пошел!

В тот день они много молчали. Просто сидели рядом и смотрели, как другие ребята занимаются своими детскими играми и не замечают отсутствие Платона. А он не заболел, нет. Его даже не отправили в сумасшедший дом, о чем пророчествовала Леся. Платон погиб. Об этом говорил приход заведующей после праздничных выходных и ее разговор с Антониной Ивановной. Воспитательница побледнела, закрыла ладонью рот и посмотрела на Лесю с Витей. Те сидели на своем любимом месте, вдвоем, как всегда о чем-то беседовали, и тут же все поняли. Какое-то время они обменивались взглядами, взрослые и дети.

Перед обедом Леся взялась за свою любимую тему.

— Они его убили. Взрослые! — пояснила она, — Взрослые убили Платона.

— Может, он сам? — предположил Витя.

— Сам он не мог, он обещал. А даже если и так, разве взрослые здесь не при чем?

— Им не понравился стих, — вспомнил Витя.

— Да стих-то тут причем? Тут и без него… — она вздохнула, — Взрослые все портят, все губят. Если ты не такой, как они хотят, ты им враг. Им надо, что бы ребенок подчинялся, чтобы залез на стул и читал дурацкие стишки. А Платон, он не такой, он поэт. Он выше всех этих «Идет бычок, качается»! Он должен был читать свои произведения на сцене, а люди ему аплодировать стоя. Но взрослые так низко пали, что любой возвышенный стих вызывает у них отвращение. И они его убили!

Она всхлипнула и сжала кулачки.

— Ненавижу их всех!

Няня ушла за обедом. А потом будет сон-час. Но два ребенка не смогут уснуть. Они будут вспоминать своего товарища по оружию, которого у них отняли.

— А разве ты не любишь своих родителей? — спросил Витя.

Леся пожала плечами.

— Не знаю. Они дали мне только тело, которое даже не долговечно.

— Но они же тебя любят?

— Любят, и что теперь? На колени перед ними пасть? Я не просила меня рожать.

— Они тоже не просили, — сказал Витя, — и их родители не просили. И Адам с Евой. Никто не просил, но мы здесь. Значит, все это не просто так.

— Может быть, но я в их любви не нуждаюсь, — отрезала Леся.

— А если они нуждаются в твоей?

— Знаешь, когда мне на день рожденья сказали про все это, я пошла погулять с собакой вокруг дома. Хотела все обдумать, наметить какие-нибудь планы. Даже гордилась, что меня выбрали… И тут я увидела этот мусор, бутылки… ну и прочее. Я соседа чуть не убила! И убила бы, если б не устала. И вот тогда мне открылась сущность этих взрослых — свинство, зависть, неуважение, озлобленность! Нам Бог подарил такую замечательную планету, а они! О какой любви может идти речь, если они такие…

— Тогда зачем ты готовишься спасать мир, — перебил Витя, — если никого не любишь?

— Бог сказал спасать, значит, буду спасать.

— А Бог хочет, чтобы ты это сделала ради Него или ради человечества?

Леся задумалась.

— Если взрослые такие глупые, значит надо им помочь, а не ненавидеть. А иначе, ты просто делаешь Богу одолжение.

Впервые Леся не перебивала, не доказывала свою правоту. Только слушала.

— Мы не только последняя надежда человечества. Мы последняя надежда Бога, чтобы он не разочаровался в людях окончательно. Если он пожалеет, что так кропотливо и с такой любовью создавал Вселенную, Землю, людей, и все это было зря, выходит, что Он не Абсолют.

— Что ты такое говоришь? — ужаснулась Леся, — Это от лукавого!

— Это простая логика, — спокойно ответил Витя, — а если Бог любит людей и терпит, что до сих пор всех не испепелил, значит, будь так добра, полюби и ты. Иначе вся наша миссия не имеет никакого смысла.

Вернулась няня с кастрюлей. Беседу пора заканчивать.

— Если он так любит людей… Я просто не могу понять! Тогда зачем был нужен первый потоп?

— А кто сказал, что Богом быть легко? У него свой тернистый путь.

Леся чуть улыбнулась и с уважением посмотрела на Витю.

— Если и дальше будешь таким умным, мне придется жениться на тебе.

— Выйти замуж, — поправил Витя.

— А, ну да! Замуж!

Они рассмеялись. Рассмеялись впервые с их первых посиделок. Антонина Ивановна, няня, дети, все посмотрели с любопытством в их сторону.

Потом был почти нетронутый обед. Затем сон-час с тяжелыми беспокойными мыслями.

И уже вечером, когда за Лесей пришли, та подбежала и как-то неловко, но все же обняла маму, чего раньше не было никогда.

Сорок семь лет, отсчет пошел!

P.S.

— Опять пришел? — спросила женщина мальчика, открыв дверь, — Рано ей еще гостей принимать. Болеет.

— Мне очень надо, — продолжал настаивать мальчик, — я ее друг. Я ей яблоки принес.

— Да нет у нее друзей, говорю еще раз.

— Давайте спросим у нее.

Женщина вздохнула.

— Только хорошее воспитание не позволяет мне хлопнуть дверью перед ребенком.

— Просто спросите ее.

— Сейчас ее нельзя беспокоить.

— А вы тихо.

— Твою же ж!

Женщина осторожно, очень осторожно, подошла к детской и приоткрыла дверь. Мальчик быстро прошел в прихожую.

— Доча. Доооча.

Из кухни выглянула бабушка, строго посмотрела на визитера и скрылась обратно.

— Ну вот видишь, — сказала женщина и мягко добавила, — она сейчас очень занята.

— Можно я попробую?

— Нет! Ни в коем случае! Иди домой.

— Я знаю, почему она это сделала, — вдруг сообщил мальчик, — и про бабушку в частности!

— Что?