Отсекая лишнее

Вот собственно и весь нехитрый набор. Всего три позиции. Ну и, конечно, плюс один USB-шнур. Подключив девайсы и убедившись, что все работает, Илья выдохнул, открыл ГУГЛ и вбил в поиск «Кенши Тагава». Игра началась.

Глава 14 Тяжелый разговор

Лифт просигналил мелодично и благородно. Не тренькнул, не пискнул и даже не прозвучал. Именно просигналил. Звук правильной, приятной тональности, громкости и оттенка переливом пробежал по холлу, отразился от стекла и дорогого мрамора, а спустя секунду, золоченые двери лифта с еле слышным шелестом разошлись в сторону, открывая взору Юки знакомые, но уже порядком позабытые интерьеры. Перед ней, расстилаясь зеленой ковровой дорожкой с золотыми линиями по бокам, в даль уходил коридор. Стены коридора, облаченные в сверкающий, коньячного цвета лак дорогого дерева, создавали строгую, деловую атмосферу, мобилизуя и концентрируя мысли, приводя их в порядок. Коридор был широк, просторен. Настолько, что у стен могли позволить себе разместится пухлые, пахнущие настоящей кожей кресла, слегка потертые, но от этого выглядевшие только лучше. Стояли они, как правило, парами, иногда тройками, окружая винтажные трехногие круглые столики. Долгая жизнь этих столиков могла начаться несколько веков назад где-нибудь в Египте, Турции или Мороко, но причуды мебельной кармы подарили им шанс на закате своей долгой жизни украшать интерьер коридоров многоуважаемого Тагавы-сана, и теперь, спокойные и довольные стояли они в окружение ровесников-кресел, отражая обновленным лаковым покрытием слегка приглушенный свет.

Юки выдохнула и мягко пошла вперед, утопая своими агрессивными черными ботинками на высокой подошве в первоклассную персидскую шерсть. По правой ее стороне через равные промежутки, отливая золотыми цифрами номеров, тяжелыми дубовыми дверями отсекались от общего пространства рабочие кабинеты. По левую же стороны, помимо уже отмеченных кресел и столиков, красовались ниши со стеклянными многоярусными стеллажами. Хитрая, почти невидимая подсветка стеллажных полок выделяла многочисленные призы, наградные письма и грамоты так, что те, казалось, сами светились изнутри. На некоторых полках бумажные регалии стояли вперемешку с кубками разных металлов и такими же разнородными тарелками, и медалями. Стоило отметить, что трофеев из золота или же просто золотого цвета было ощутимо больше остальных. Один стеллаж вмещал заслуги одной декады, а полки на нем представляли разные годы, таким образом было понятно какой временной отрезок прошел для фирмы более, а какой менее продуктивно и славно.

Расстояние до венчающих перспективу последних, торцевых двойных дверей неотвратимо сокращалось. Их створки от пола до потолка, распашные, окантованные блестящим металлом, медленно плыли навстречу. Полоски металла разной толщины не только образовывали контур окантовки, но и были вертикально интегрированы в массив древесины. Сталь бликовала холодными сполохами, преломляя и преобразовывая теплый, приятный свет. В тон металлическим полосам отливали длинные и толстые стержни дверных ручек. Юки намеренно шла очень медленно, внимательно оглядывая интерьер, подходя к стеллажам славы, всматриваясь и вчитываясь в выгравированные надписи на некоторых экспонатах. Не то чтобы она чего-то здесь не видела, не помнила или же испытывала гордость, сплавленную с интересом, дело тут было в другом. Юки понимала, насколько это было глупым и бесполезным, но она пыталась как можно дальше оттянуть, отсрочить час неминуемой встречи. На пути сюда, она передумала все возможные сценарии разговора, вопросы, которые могут быть заданы и свои на них ответы. Тагава-чан настолько много и долго прокручивала предстоящий разговор в своей голове, что в конце концов, голова ее совершенно осязаемо закружилось, не забыв прихватить своего вечного спутника — тошноту. И когда, стоя в фойе перед лифтом, она поняла наконец, что мысли стали вредным разъедающим душу ядом, то смогла вышвырнуть их из головы вон и позволить предстоящему разговору течь в том русле, которое будет ему угодно. В конце концов это ее отец. Любящий отец. Именно так, по-другому и быть не может, ведь правда? Но почему тогда проклятое волнение так и продолжало противной ледяной змеей ворочаться внутри?

Коридор кончился. Когда-то это должно было произойти. Высокие двери приблизились вплотную, выдыхая прямо в лицо дух успешности и богатства. Закрыв глаза, наклонив голову и прошептав что-то одними губами, Юки потянула на себя металлический стержень ручки.

— Чичиро! Конитчива! Юки-дэс…

Разумеется, ему уже все доложили, ведь хитро встроенные в стены камеры, показывали каждый ее шаг. Ну почему нельзя хоть раз встретить дочь лицом, возможно даже с распахнутыми навстречу объятиями?..