Отсекая лишнее

Илья расположился за столиком в углу, так чтобы было видно как можно больше пространства. Официантка подошла и приняла заказ, после чего хакер уподобился основной массе посетителей, а именно, СНОВА приклеился глазами к телефону. Но как часто бывает в жизни, за одинаковыми действиями стоит совершенно разная цель, вот и сейчас, цель Ильи была совсем не в том, чтобы убить очередные несколько минут с помощью комфортной деградации. Иногда телефон можно использовать как по-настоящему верный и мощный рабочий инструмент, как бы парадоксально это не звучало для таких актуальных, таких современных и молодых адептов тик-тока и умирающего, но еще не до конца мертвого инстаграмма.

Серые тонкие линии на экране эскизно очерчивали лишь самые общие контуры, по тусклому пространству которых горели разноцветные нити линий, передающих хоть что-то электромагнитное. Программа автоматически переключилась в общий режим. Илья смахнул пальцем справа налево, вызывая выпадающий список, быстро тыкнул в заполненные кружочки, превращая те в пустые и отключая тем самым отображение ненужных коммуникаций. Так, поглядим теперь. «Вот должно быть местный роутер», — обращая внимание на тугой яркий узел, подумал взломщик. От него уходили несколько проводов, расползаясь в разные места, один на крышу, ясное дело в хаб, другой к компьютеру администратора — странно, почему было не воспользоваться вай-фаем, а вот третий представлял живой, практический интерес. Это был провод, подведенный к камерам наблюдения. В одном месте этот провод расстраивался и уже уходил индивидуально к каждой конкретной камере. Жучок следовало крепить куда-то сюда. Это был вариант, одновременно самый простой, адекватный и единственно осуществимый. Таким образом, осталось только придумать к какой конкретно камере подцепить жучка и потом быстро подтереть компрометирующие кадры — ведь заметить его ни в коем случае не должны.

Он проверил способен ли подключиться к сети кафе, нужен был, понятное дело, уровень административного доступа. Да, без проблем — прямо с телефона на раз-два. Быстро пролистнув папки, он нашел нужную, с видео файлами. Нашел, убрал звук до минимума, открыл один из них. Замечательно, проще простого!

«А выберем мы камеру… Ну, естественно, в туалете, где же еще?» — подумал Илья и усмехнулся промелькнувшей мысли о том, насколько иллюзорен все-таки выбор.

Принесли кофе. Илья глотнул и поставил, пристально наблюдая за дверью туалета. Глотнул ещё. Посидел, покрутил головой, побарабанил пальцами по столу. Из туалета никто не выходил. Ну что, значит ли это, что там никого сейчас нет? Есть только один на сто процентов верный способ — зайти туда и проверить. Черт, в случае чего всегда можно притвориться, что ты действительно зашел по делу!

Гайджин встал, стул противно и громко крякнул на все кафе, привлекая внимание. Благо японцы до крайней степени вежливый народ, и когда Илья бегло окинул кафе, пытаясь встретиться глазами с другими посетителями, чтобы улыбнуться своей неловкости, разряжая обстановку, то так и не установил ни с кем прямого зрительного контакта. Пока все было гладко…

Он зашел в туалет. Тот был маленький, очень. Всего 2 кабинки, и один чахлый, но зато ярко-ярко блестящий писуарчик в углу. «И зачем только вешать сюда камеру», — промелькнула мысль. Тем не менее, факт оставался фактом, и камера висела, существенно облегчая задачу.

Илья, хоть и не был опытным шпионом, собаку съевшим на различного рода диверсиях, но даже он понимал, что с открытой общей дверью нечего и думать про установку жучка. Это неадекватный риск. Действовать предстояло очень быстро. Бельштейн прошел в кабинку, сел на стерильной чистоты стульчак и достал из рюкзака маленькую металлическую бусинку. Немного подумал и выудил из другого кармана начатый тюбик суперклея, как ни странно российского производства. Это был прибавляющий сомнений нюанс, ведь покупался этот клей черт знает сколько времени назад — мог благополучно и засохнуть. Для проверки было решено попытаться выдавить немного на фаянсовый краешек унитаза, и о чудо! Клей был в абсолютной боевой готовности! Что ж, должно быть его карма еще не так неисправима и безнадежна, как думал о ней сам вольный космополит.